Французская империя и республика

Напротив, их убийство усугубляло эффект устрашения…» (Первый пример такой беспощадной бойни, как уже известно, был преподан в шахтерском поселке под Филиппвилем.) Тот же кровавый метод использовался и против властей, причем весьма изобретательно, о чем свидетельствует такой пример, приведенный историком: «Другой важнейшей мишенью террора стали французские чиновники, причем не все, а самые честные и гуманные. Жестоких и корыстных, напротив, щадили, поскольку они своим поведением играли на руку повстанцам, убеждая «местных», что во французском Алжире они навсегда останутся гражданами третьего сорта. По ходу дела убивали и всех туземцев, хоть как-то связанных с белыми, даже батраков и уборщиков».

Для организации и проведения террористических актов и саботажа в структуре ФНО появились специальные подразделения: фидаи — бойцы городских отрядов патриотического подполья и мусебили (попутчики) — вспомогательные бойцы. Специалисты в области химии из числа «национальной интеллигенции» занимались подготовкой взрывных устройств, а их закладкой — так называемые «бомбистки». Все они подчинялись строгим, по-революционному безжалостным требованиям. Характеризуя их, Л. Вершинин пишет: «С 1956-го любой рекрут ФНО для вступления в ряды организации должен был сдать «экзамен» — убить европейца. Любого. При этом его сопровождал инструктор, который должен был застрелить кандидата, если тот оплошает. В те дни черную славу стяжали «девочки Ясефа»[25] (руководителя столичного подполья) — приличные девушки из солидных семей, очень часто — студентки (в методах они не стеснялись, но, в отличие от нынешних шахидов, сами очень старались уцелеть). Именно эти милые девчата 30 сентября 1956 года взорвали несколько людных кафе в столице. Затем танцевальный зал городского казино во время дискотеки. Потом застрелили мэра столицы, а на похоронах взорвали очередную бомбу, разметав погребальный кортеж». Эти акции стали первыми актами женского терроризма. По мнению автора статьи «Несбывшаяся мечта „черноногих” французов» журналиста Павла Кузнецова, «нет ничего удивительного в том, что его исполнительницы были студентками из благополучных семей», поскольку «первой по тропинке национальной борьбы идет, как правило, интеллигенция». Надо заметить, что ни сами «бомбистки», ни их руководители не переживали и не испытывали никаких угрызений совести, совершая эти чудовищные акции. Так, когда один из журналистов упрекнул лидера ФНО Рамдана Абана в жестокости, тот спокойно заявил: «Не вижу разницы между девушкой, подложившей бомбу в молочное кафе, и пилотом, который бомбит деревню». А уже упомянутый здесь Ясеф Саади называл террористок «убийцами поневоле», которые встали на этот путь в силу обстоятельств и желания добиться независимости страны.

Особенно «урожайным» на массовые убийства был декабрь 1956 г., в течение которого «фидаи» и «бомбистки» осуществили 96 терактов! Начало следующего, 1957 года также было ознаменовано кровавыми акциями — терактами 26 января в кафетерии и ресторане «Копарди», а 10 февраля на стадионе. В целом только в городе Алжире в течение 1956–1957 гг. Члены ФНО организовали более 800 взрывов бомб в магазинах, кафе, трамваях, нападали и убивали белых и арабов, сотрудничавших с властями.

Реакция французских властей и франко-алжирцев на эту волну террора оказалась не менее жестокой. По словам журналистки Евгении Батько, в стране начался «так называемый ратоннаж (избиение арабов)». Первый массированный удар по арабскому подполью был нанесен правительственными войсками и полицией в 1956 г. Роман Тиса пишет: «27 мая 6 тыс. военных и 1,5 тыс. полицейских, блокировав со всех сторон Касбу (арабский квартал города Алжир), провели в нем массовые обыски и аресты. Были задержаны около 5 тыс. алжирцев». Генерал Жак Массю, которому было поручено восстановить порядок в столице, по словам Р. Тисы, не брезговал никакими средствами: «…в городе ввели комендантский час для алжирцев, движение «туземцев» между арабскими кварталами и европейскими контролировалось с помощью системы блокпостов; была введена коллективная ответственность дома, квартала или улицы за действия каждого жителя дома, квартала или улицы; при допросах пленных повстанцев — и даже просто подозреваемых в связях с ФНО — широко применялись пытки». Среди наиболее известных «пыточных мест» историки называют столичную «Виллу Сесини» и «Ферму Амециана» в Константине (через допросы только в последней прошли 100 тыс. человек). Они стали символами страха и ужаса для алжирцев.