Французская империя и республика

Тем не менее сомнения в правильности принятого де Голлем решения высказываются и в наши дни. В то время как большинство исследователей видят в нем одну из ведущих политических фигур французской истории новейшего времени, есть и такие, кто относится к его личности и деятельности весьма негативно. В числе последних — Лев Вершинин, который пишет о президенте с немалой долей сарказма: «Даже теперь… в Париже и окрестностях не принято сомневаться в правоте де Голля. Это — табу. Любого усомнившегося тотчас заклевывают и слева — коммунисты, и справа — голлисты. «Шарль XI», честно говоря, любивший не столько Францию, сколько себя в ней, да и «легендой» ставший лишь потому, что один из его фанатов застрелил (только ли по личной инициативе?) адмирала Дарлана[31], прочно стоит на пьедестале. Но факт есть факт: удар в спину армии и колонистам был нанесен в тот самый миг, когда ФНО уже переставал существовать, а выжившие боевики бежали в Тунис». Судя по словам другого историка — Александра Самсонова, и «сейчас часть правого движения Франции считает, что люди, боровшиеся за «восстановление порядка» в Алжире, были правы». И таких противников деколонизации, сожалеющих о том, что Франция, «подчинившись воле долговязого мономана, ушла из Алжира», до сих пор имеется немало.

Вопросом — «Был ли де Голль прав?» — задается и Дмитрий Назаров. Но отвечает на него более объективно, с учетом фактического состояния алжирского общества в тот период: «Был ли шанс удержать Алжир, или кажущееся конъюнктурным решение оказалось единственно возможным? По-видимому, да: в любом случае местное население составляло большинство, и оно не было готово мириться со своим подчиненным положением. Не исключено, что армия в конце концов смогла бы разгромить ФНО, но и эта дорогостоящая победа только отстрочила бы неизбежное „падение колонии”». Такая точка зрения, на наш взгляд, ближе к истине.

Что же касается возникновения и деятельности ОАС, то, как оказалось, эта организация была не единственной, развернувшей свирепый террор в Алжире и во Франции и упорно охотившейся на де Голля. Мало кто знает, что существовал и другой террористический центр, который подготовил и осуществил множество покушений на президента. А кроме того, немалую роль в дестабилизации положения в обеих странах сыграли тайные вооруженные подразделения, созданные в рамках Североатлантического Альянса. Но обо всем этом стоит рассказать отдельно.

Под прицелом наемных убийц и путчистов

Прежде всего следует уточнить, что первым ответом «ультра» на заявление де Голля о признании права алжирского народа на самоопределение стало не создание ОАС, а их открытая подготовка к вооруженному выступлению. Оно состоялось 24 января 1960 г. и получило название «баррикадных боев». Организаторами их стали бывший парашютист, один из главарей путча 13 мая 1958 г. Пьер Лагайярд и бывший владелец кафе в Алжире, главарь фашистского «Французского национального фронта» Жозеф Ортиз, поднявшие на мятеж против французского президента и правительства часть расквартированного в Алжире офицерства и крайне правых кругов во Франции. Этот путч был сорван, а его вожакам пришлось бежать за границу. Однако позднее политические наблюдатели наперебой заговорили о подозрительной роли в этой истории премьер-министра Мишеля Дебре. А социалист Ален Савари и вовсе расценил его высказывания в печати как ясный призыв к восстанию и на этом основании заявил, что «в деле ОАС не военные являются виновными: виновник один — это Дебре». Так ли это, и мог ли главный идеолог голлизма, «голлист первого часа» — так во Франции именуют тех, кто присоединился к де Голлю еще во время войны — стать противником президента?

Действительно, у Дебре и де Голля были разные взгляды на решение алжирской проблемы. В 1957 г., когда стало очевидно, что оно зашло в тупик, премьер призывал со страниц своей газеты «Хроника гнева» к созданию «правительства общественного спасения» во главе с де Голлем и требовал всеми силами удержать «французский Алжир». В частности, он писал в то время: «Так пусть же алжирцы знают, что отказ от французского суверенитета в Алжире является не легитимным; те, кто согласились бы с этим, тем самым поставили себя вне закона, но те, кто этому воспротивится, невзирая на используемые средства, использует право на самооборону». Вот это-то заявление и категорическое неприятие Дебре предоставления независимости Алжиру и было расценено как призыв к восстанию. Но ведь сделано оно было за три года до «баррикадных боев»!