Французская литературная сказка XVII – XVIII вв.

Невинность ее собственных чувств, почтительность ее спутника, нравы страны, где они очутились, — все, казалось, должно было ее успокоить. И однако она была столь шепетильна в отношении приличий, что полагала более пристойным вдвоем провести ночь в дороге, нежели оставаться с глазу на глаз на привале. Однако она беспокоилась о Нуину: он ведь и впрямь нуждался в отдыхе. Он угадал ее мысли, он понял ее чувства, он заверил ее, что не так низок, чтобы спать, когда она бодрствует, и они пустились в путь, надеясь с рассветом оказаться у прославленной Серены.

Мелодии Звонкогривки изумляли и чаровали всех, кто встречался им на пути. В лесах, по которым они ехали, птицы, обманутые блеском Светящейся шапки, отвечали на мелодичный звук золотых колокольчиков, полагая, что приветствуют зарю. Деревенские петухи воображали, что возвещают наступающий день, и будили бедных землепашцев, едва успевших заснуть, торопя их снова взяться за работу.

Но Тернинке стоило только снять шапку, как все снова погружалось в темноту и бедные труженики снова засыпали.

Но наконец наступил настоящий рассвет, и Нуину пообещал своей прекрасной возлюбленной, что она скоро увидит свою прославленную мать. Однако сдержать обещание он не смог. Дважды побывав у волшебницы, он был уверен, что легко найдет ее в третий раз. Но тщетно он потратил два дня на поиски ее жилища. Он знал, что уже множество раз проехал с ним рядом, и не мог понять, почему Серена в этот раз не допускает его к себе, ведь он везет к ней дочь, которую она, без сомнения, нежно любит, да и остальные сокровища, которые она хотела получить. Нуину испугался, как бы Тернинка не заподозрила его в обмане, но последние доказательства его искренней любви совершенно излечили девушку от ревности, и теперь она беспокоилась только о том, чем заслужила немилость матери, которой никогда не видела и которая почему-то не желала видеть дочь. Они и на третий день не отступились от своего намерения и снова стали объезжать окрестности, но им не пришло в голову поступить так, как Нуину поступал прежде, — сказать Звонкогривке, чтобы она отвезла их к волшебнице, а лошадь наделена была способностью переноситься туда, куда ей приказывают, и никакое волшебство не могло ей помешать. Но Нуину этого не знал, и если его случайно осенила счастливая мысль, когда он попросил Звонкогривку доставить их в Кашмир, то теперь, когда он тщетно искал жилище Серены, он об этом не подумал.

А тем временем некий деревенский политикан, докучавший калифу своими посланиями, поспешил сообщить о прибытии Нуину и калиф стал отправлять к Нуину одного гонца за другим, требуя, чтобы он немедля явился ко двору. Пришлось повиноваться, хотя легкая тревога снова овладела Тернинкой, а сердце ее щемило тайное предчувствие несчастья. Она постаралась утаить свои чувства от Нуину, но ей потребовались немалые усилия, чтобы казаться спокойной, приближаясь к городу, где Лучезара ждала только Нуину, чтобы получить наконец лекарство от стольких бед и, быть может, увенчать победителя наградой. Наконец они прибыли в столицу Кашмира, где им устроили торжественную встречу. Повсюду раздавались приветственные клики, до небес превозносившие Нуину. Все были уверены, что тот, кто так славно завершил подвиг, начатый во имя общего блага и ради принцессы, избавит их от всех несчастий, а сделать это была самая пора. После отъезда Нуину добрый калиф, слишком долго засидевшись однажды у дочери, уронил очки, и прекрасные глаза, обязанные ему жизнью, лишили его зрения. Узнав это, сенешаль, самый преданный из министров, умер с горя. Жена его утешилась, внезапно попав в милость к принцессе, — милость эта была столь велика, что отныне принцесса убивала своими взглядами только тех, на кого указывала ей фаворитка. Вот какие перемены произошли при дворе, но и это еще не все. На беду, с некоторых пор ко двору явилась некая мавританка, которая чарами своего вкрадчивого ума совершенно подчинила себе сенешальшу, как сенешальша совершенно подчинила себе принцессу благодаря чарам попугая, который ограждал того, кто держит его в руках, от опасных принцессиных глаз.

По приезде Нуину созвали совет, и калиф, который и прежде был не слишком прозорлив в делах, теперь и вовсе не мог в них разобраться. Он хотел обнять того, кого не мог увидеть. Одни советники предлагали воздвигнуть Нуину статую, другие высказывались за то, чтобы устроить в его честь большое и малое торжественные шествия. Калиф был готов на все, чтобы восславить доблесть Нуину, но скромный Нуину отказался от почестей.