Французская няня

Бедная, неопытная и одинокая — идеальная жертва для новой западни, думала я, подавая им чай. Хотя, конечно, мисс Джейн настолько непривлекательна, что вообразить ее героиней романтического приключения и увлечься ею можно либо от страшной скуки, либо будучи человеком совсем уже бессовестным и порочным.

Несколько дней спустя из Милкота доставили багаж хозяина поместья. Месье Эдуар привез подарки для Адели и позвал ее вместе с гувернанткой в гостиную, чтобы развлечься, глядя, как девочка открывает коробки и свертки. Он, как водится, подарил ей несколько блестящих безделушек, какие путешественники обычно привозят в дар дикарям, а взрослые почему-то дарят детям; а также «туалет», то есть красивое платьице вместе со всем, что к нему прилагается. В свое время в Париже эти «туалеты» повергали в отчаяние Соланж: слишком легкие и открытые для холодных зимних дней, слишком громоздкие, чтобы резвиться летом, — эти платья были сшиты из плохо поддающихся стирке тканей и к тому же изобиловали шнурами и лентами, которые мешали девочке свободно двигаться.

Адель, приученная вежливо благодарить даже за те подарки, которые ей не по вкусу, попросила меня помочь ей надеть розовое платье, шелковые чулки, белые атласные туфельки и венок из розовых бутонов и вернулась в гостиную показаться месье Эдуару в новых нарядах и сказать ему спасибо. Он же взглянул на нее холодно и с презрением заметил мисс Джейн: «Вся в мать: кокетство у нее в крови».

На месте мисс Джейн я бы ему ответила: «Это платье для себя выбрала не Адель. Это вы его ей подарили, купив в каком-то роскошном магазине вместе со всеми этими лентами и украшениями, никак не подходящими девочке ее возраста. Вам больше нечем было заняться во время поездки? Вы не могли придумать, как лучше потратить деньги? Я уверена, Адели куда больше удовольствия доставил бы пони».

Но гувернантка промолчала. Я тоже не промолвила ни слова, но как же мне хотелось треснуть этого гнусного соблазнителя чайным подносом по лбу.

Потому что эта его поза аскета, презирающего свет, и раскаявшегося грешника, устремленного к новой честной и благодетельной жизни, — все это просто притворство ради того, чтобы завоевать мисс Джейн. Она же, бедняжка, старается соблюдать строгость и отвечать иронией на провокации и парадоксы месье Эдуара: она морализирует, когда он ей рассказывает о своей разгульной юности, поддерживает его в намерении встать на путь исправления. Не зря она дочь священника и обучалась в религиозной школе!

Впрочем, нужно быть слепым, чтобы не видеть, как она им восхищается, она глаз с него не сводит и смотрит ему в рот. Я даже начала задумываться, не следует ли мне ее предупредить, рассказать, как мистер Рочестер вел себя в Париже, как он обманул мадам, предложив ей не имевшее никакой законной силы замужество, как он потом отказался ей помочь и защитить от несправедливых обвинений. Но я уверена, гувернантка мне не поверит. Тем более что, объясняя, откуда в Торнфильде взялась Адель, месье Эдуар изложил ей всю историю по-своему.

Я с трудом сдерживалась, когда он описывал мадам Селин как «куртизанку», которую интересовали лишь фунты стерлингов в карманах невинного воздыхателя. О нашей нежной и доброй благодетельнице он говорил, что она — жадная, бессердечная и лживая, вульгарная обольстительница, не умеющая быть верной, — содержанка, падкая до роскоши, из-за чего он, бедный и ослепленный, чуть не разорился. И эта коварная женщина воспользовалась его доверием и внушила ему, что ребенок, родившийся во время их связи, — его дочь. «Девочка может быть моей дочерью, — признавал месье Эдуар, а мисс Джейн молча слушала, смущенная откровенностью о такой порочной вседозволенности, — однако я не нахожу в ее чертах ничего, что могло бы свидетельствовать об этом нежеланном отцовстве».

Потом он добавил с романтическим вздохом: «Моя весна прошла, но она оставила мне этот французский цветочек, от которого в иные минуты мне очень хотелось бы отделаться».

Впрочем, в конце этой речи он заявил со всей жесткостью: «Я не признаю за Аделью никаких прав, потому что я ей не отец».

Я бы хотела возмутиться: «Раз так, отпустите нас обратно во Францию! Там мадам Сулиньяк будет рада нас приютить, чтобы мы жили рядом с матерью Деде, которая от нее никогда не отрекалась, как вы это сейчас делаете». Боже, как трудно молча выслушивать хитросплетаемую этим обманщиком ложь!

Потом настал момент объяснения, как и почему столь великая любовь вдруг закончилась. Под суровым взором мисс Джейн этот хлыщ без зазрения совести принялся очернять мадам Селин и выгораживать себя.

Месье Эдуар рассказал гувернантке, что он по чистой случайности обнаружил измену, когда Адель еще не пошла. Он узнал, что, растрачивая его фунты, мадам крутила роман с молодым развратным виконтом.