Французская новелла XX века. 1900–1939

О, как он страдал! Как любил! Опустошительная внутренняя борьба — вот цена его умиротворенности! (См. наши труды «Шарль Дюран и женщины», т. I, «Кузины Шарля Дюрана», т. II, «Идиллия времен Третьей республики: горничная Шарля Дюрана»).

Недостаток места вынуждает нас к краткости, хотя нравственный аспект «Компиляции» следовало бы рассмотреть в полном объеме. Чтобы завершить наш по необходимости слишком беглый очерк, отметим еще, что, как и все великие умы, Шарль не устоял перед соблазном политической карьеры. Неоднократно он избирался в члены совета того самого департамента, в котором унаследовал родительское имение, а затем — силою обстоятельств — депутатом, сенатором, министром. И живи в нем дух интриги — чего всегда не хватало этому кристально честному человеку, — он, несомненно, стал бы президентом Республики.

В эпоху, когда Шарль делал свои первые шаги на политическом поприще, было принято представать перед избирателями в качестве кандидата-социалиста, чтобы таким образом заручиться поддержкой большинства, и Шарль — человек состоятельный и обладатель ренты — поступил, как все остальные. Но разве подумает кто-нибудь, что этот землевладелец назвался социалистом ради своей выгоды? Процитированные нами величественные изречения служат порукой редкого бескорыстия этого человека. О том же свидетельствуют и его многочисленные замечательные пространные речи. Порой их называли слишком нейтральными и малозначительными. Но утверждать подобное — значит плохо разбираться в политической жизни. Шарль был наделен чудесным даром приспособления: в палате депутатов выдающийся мыслитель, великий писатель уступает место человеку безукоризненного такта, и этот человек умеет никого не задеть, никого не обидеть. О, как он не похож на этих драчливых бычков, помышляющих лишь об узких интересах своих партий! Величие Франции — вот единственное, что заботит Шарля. Он кроток. Кроток и в семье, и на парламентской трибуне, и в своем рабочем кабинете. Шарль миролюбив. «А что он, в сущности, сделал в палате или в сенате?» — вопрошают его недруги. «Произносил речи», — отвечают им поклонники этого яркого, неиссякаемого красноречия, этого lactea ubertas[13] этого властного всепримиряющего обаяния, коим он обладал, как никто другой. «Эти речи принадлежат не ему, они написаны…» О, я уже догадываюсь, кем именно… я слышу голоса, полные ненависти… Да, я узнаю эти злобные голоса, порочащие все великое, все благородное, все, что составляет подлинную силу Франции! Бедный Шарль! Ты изведал людскую злобу! Ты изведал зависть! Изведал клевету и незаслуженные оскорбления! Но утешься в своей могиле: у тебя есть почитатели, и почитатели твои — люди высокоинтеллектуальные.

Поговаривали еще и о том, что в пору твоего пребывания на различных министерских постах ответы на запросы депутатов вместо тебя готовили чиновники министерств. Но разве кто-нибудь полагает, что бывает иначе? Вряд ли. Ибо в противном случае он расписался бы в полном незнании парламентских нравов. А уж кто-кто, но Дюран знал их досконально. Но пусть даже… пусть даже… Я беру на себя смелость и заявляю: пусть даже ни одна его речь не была написана им самим! Пусть «Компиляция компиляций» была всего лишь компиляцией! Пусть его политическая, равно как и административная роль сводилась к нулю. Неужели это может помешать тому, спрашиваю я вас, тому, чтобы Шарль Дюран остался в нашей памяти великим Шарлем, великим Дюраном, великим гражданином, великим Шарлем Дюраном?!

Шарль Дюран скончался в возрасте шестидесяти пяти лет, оплакиваемый осиротевшей семьей. Всю Францию охватила глубокая скорбь. Дабы утешить несчастную вдову, власти назначили ей государственную пенсию. Дети и внуки покойного получили почетные должности. Его произведения были переизданы за счет казны. Статуи Дюрана установлены в его родном городе и в зале ожидания Дипломатического института в Лоншане. Портреты его украшают ряд музеев. Бывшая Поросячья площадь в Париже переименована в площадь Шарля Дюрана. Биография Шарля, написанная его бывшим секретарем, ныне сенатором и директором Главного управления, включена в школьные учебники наряду с биографиями Пьера Корнеля и Вольтера.