Французская новелла XX века. 1900–1939

Уже на склоне дня, немалое время провалявшись в полудремоте на ложе из сухих листьев, Каде опасливо возвращался к замку, подгоняемый любопытством, тревогой и голодом. Осмелев, он вышел на широкую тенистую аллею, окаймлявшую луг. Человеческих голосов нигде не было слышно, кругом царил привычный покой. Там и сям солнечный свет жаркими потоками лился сквозь листву на землю. Вспорхнула сорока и с трескучим криком полетела на луг; спелый буковый орех свалился под ноги мальчику, он по привычке подобрал его, очистил и съел. Уж не приснились ли ему страшные события утра? Увы, не приснились! Но, объятый благодатным предвечерним теплом, Каде преисполнился надежды: верно, товарищ его просто ранен, а солдаты ушли восвояси. Кружным путем он прокрался в людскую. Ни души. Через распахнутые ворота конюшни он увидел единственную стоявшую там лошадь, лошадь псаря. Нигде ни одного солдата. Тогда мальчик поспешил во флигелек, где они ютились вдвоем с Антуаном, но псаря на кровати не нашел. Мальчик звал и искал всюду, даже в замке, но тщетно. Успокоенный тишиной, Каде заключил, что раненого переправили в деревню: когда человеку пятнадцать лет от роду и здоровье его несокрушимо, ему трудно поверить, что может случиться непоправимое несчастье. Итак, Каде решил сбегать в деревню. Но, войдя в обеденную залу, он увидел освещенный солнцем стол, уставленный остатками обильного пиршества. Там лежал едва початый хлеб, ломти красного мяса, над которым усердно трудились осы, корзина груш и бесчисленные бутылки, а среди них и не совсем порожние.

Каде принялся есть и пить, но, несмотря на голод и природную жизнерадостность, с трудом проглотил первые куски: его воображению представлялись деревенский врач и жена сторожа Мария у изголовья старого друга, лежащего в бреду. Но уже второй глоток старого бургундского внушил ему уверенность в том, что рана Антуана не опасна, что пуля лишь пробила ему плечо. Однажды Ронсен точно так подстрелил свою жену, а она жива и здорова.

Мальчик жадно поглощал снедь, запивая ее остатками вина из разномастных бутылок, и к концу трапезы не без гордости почувствовал себя властелином замка.

Он читывал приключенческие романы и теперь возомнил себя отважным моряком, которому выпало принять под свое начало корабль. В воображении он видел себя удостоенным высочайших должностей. Став на отяжелевшие ноги, мальчик обошел свои владения, хлопая дверями, осматривая сады и строения, пряча в карман ключи.

Завидев псарню, он вздрогнул: собак не было на месте! Надо было разыскать, возвратить их! Он побежал во флигель, взял там, как обычно, ружье, зарядил его, снял со стены охотничий рог и помчался по сырому уже от вечерней росы лугу. Лесом он добежал до ближайшего перекрестка, где сходилось шесть дорог, прямо, как струна, тянувшихся вдаль и терявшихся в сумеречной мгле. Высокие дерева величаво возносили вокруг свои вершины, и звуки голоса гулко прокатывались по лесу. Как раз на скрещении дорог был врыт белый камень. Каде поставил на него ногу и затрубил. Остановившись, чтобы перевести дух, он испугался необъятной тишины, потревоженной звуками рога и вновь окружившей его. Он поспешно затрубил еще раз, трубил долго и громко, позволяя себе лишь короткие передышки, чтобы чувствовать себя увереннее. Он трубил, обращая рог в разные стороны, и им овладевало безотчетное чувство хмельной радости от того, что дрожащее, хриплое пение рога будит лесные дебри.

Когда наконец он устал трубить, явственно послышался лай. Он прислушался, в восторге от своей удачи. Да, сомнений не было: лай раздавался все ближе. Он вновь приставил к губам рог, теперь уже неторопливо и гордо.

Скоро было уже слышно, по какой дороге бегут псы. Увидев вдали скачущие светлые пятна, он устремился им навстречу. Но что это? Там были не только собаки: далеко обогнав их, впереди бежало большое темное животное. Значит, свора преследовала зверя, и с каждым мгновением погоня приближалась к перепутью. С сильно бьющимся сердцем Каде стал посреди дороги, бросил рог и хотел стрелять. Но прямо к нему бежал рослый олень, он был уже совсем рядом, и мальчик непроизвольно расставил руки, преграждая ему путь.

Измученное животное встало прямо против Каде на дрожащих ногах и посмотрело на него. Со сдавленным воплем мальчик отпрянул: он узнал эти глаза, он уже видел их, встречал их взгляд сегодня утром. Это был взгляд старого псаря в смертный час, взгляд бедняги Антуана, зовущего его, Каде!

Олень вновь помчался как безумный, мимо мальчика стремглав пронеслись собаки. Охваченный вдруг страхом и стыдом, внезапно постигнув страшную истину, Каде бросил рог и ружье и перевел дух, лишь очутившись в деревне.

ЖАН-РИШАР БЛОК (1884–1947)