Французская новелла XX века. 1900–1939

В годы Сопротивления Вильдрак сложил гимн свободе — «Париж 1943». 8 октября 1943 года он был арестован оккупантами. Прямых улик подрывной деятельности обнаружить не удалось, и фашистские власти вынуждены были отпустить Вильдрака. Он нашел убежище в Везеле у Роллана.

В новогоднем поздравлении 1945 года советским людям Вильдрак писал: «Знайте же, русские друзья, что нет французов и француженок, достойных этого имени, которые не были бы проникнуты благодарностью к вам и восхищением грандиозной эпопеей, развернувшейся в Советском Союзе… Принеся нам победу и мир, 1945 год будет свидетелем… расцвета франко-советской дружбы». Для ее упрочения в послевоенные годы немало потрудился Шарль Вильдрак. Ведь не случайно же всю жизнь он бережно хранил память о своем отце — коммунаре Анри Мессаже (очерк «Анри Мессаже», 1971) и вару в правое дело штурмующих небо.

Charles Vildгас: «Recits» («Рассказы»), 1926; «Lazare» («Лазарь»), 1945; «Enfance» («Детские годы»), 1945; «D'apres I'echo» («Отзвуки былого»), 1949.

«Свора» («La meute») входит а сборник «Рассказы».

В. Балашов

Свора

Перевод О. Пичугина

Я знаю в Аргонском лесу прекрасный замок. Война хотя и пощадила его, но оставила по себе страшную память, о чем я и поведу рассказ.

Едва начались военные действия, владельцы замка уехали в Париж, сторожей и садовников призвали на военную службу, так что единственными хранителями поместья остались старый псарь Антуан, более похожий на крестьянина, чем на слугу, и маленький конюх Каде, едва достигший пятнадцати лет подросток.

Этот Каде был, вероятно, в ту пору живым, смышленым и крепким пареньком. Я познакомился с ним уже четыре года спустя, когда он носил солдатскую форму, и эту быль передаю вам с его слов.

Кроме Антуана и Каде, в имении оставалась еще свора из четырнадцати псов. За ними ухаживал Каде и попарно выводил их гулять на сворке. Мальчик страстно любил псовую охоту и уже недурно трубил в рог. Далекий мыслями от войны, пока оставшейся для него понятием отвлеченным, он был вполне счастлив со дня отъезда господ, внушавших ему страх, и их челяди, принуждавшей его исполнять самые тяжелые работы. Антуан любил мальчика и доверял ему. Прежде Каде редко случалось войти в замок, теперь он отворял в нем окна. Он осмелел настолько, что обследовал замок от подвалов до чердака, расхаживал, самозабвенно насвистывая, вверх и вниз по гулким белокаменным лестницам, дерзко отворял любую дверь и с видом знатока листал каталоги оружейных мастеров, оставленные на столе в библиотеке, либо усаживался в трапезной и в свое удовольствие разглядывал старинный гобелен, изображающий святого Юбера, преклоняющего колена перед волшебным оленем в Арденнском лесу. Отныне мальчик появлялся на дорожках парка не иначе как с ружьем через плечо, и когда его старший товарищ отлучался в деревню, чтобы пополнить запасы снеди, он обшаривал заросшие травой лужайки в поисках забегавших сюда кроликов или, высоко подняв голову, высматривал в вершинах буков лесных голубей и белок, составлявших его охотничью добычу.

Однажды вечером пришли солдаты. В замке поселилось полтора десятка офицеров разных чинов и званий. Не все ли равно, французы или немцы — то были солдаты на войне. По-хозяйски разместившись в жилых покоях, они, не мешкая, спустились в подвалы, заключавшие великое множество бутылок с вином всевозможных марок и сверх того запас превосходной сливянки. За сим последовала попойка, длившаяся всю ночь. Недовольство, выраженное по этому поводу Антуаном, глубоко проникшимся сознанием своего долга хранителя замка, было сочтено бражниками столь же наивным, сколь и неуместным. Каде, как и подобало, разделил негодование почтенного псаря, но он был еще ребенком, которого все забавляло, да к тому же и спать он лег довольно рано.