Французская новелла XX века. 1900–1939

Проблемы, наметившиеся в первых рассказах Лефевра, развиваются и в дальнейшем его творчестве. Основная тема романа «Жертвоприношение Авраама» (1919) — судьба буржуазного интеллигента, порывающего под влиянием открывшейся ему страшной правды войны с идеологией своего класса, стремящегося найти новые социальные ценности. Драма героя, неспособного занять твердые позиции, вытекает из его тяготения к принципам абстрактного гуманизма. Вместе с тем, задумываясь над причинами катастрофы, постигшей Европу, Лефевр ставит вопрос о том, что ответственность за нее несет не только правящая верхушка, но и все те, кто пассивно молчал, слепо подчиняясь чужой воле.

В автобиографической книге «Губка с уксусом» (1921) Лефевр еще раз обращается к теме интеллигенции, показывая, как революционизируется ее сознание, и вместе с тем демонстрирует новые грани своего дарования.

Жизнь Раймона Лефевра оборвалась трагически: он погиб, нелегально возвращаясь на родину из Советской России. Несмотря на краткость своего творческого пути, Лефевр оставил значительный след в прогрессивной культуре Франции. Разоблачая буржуазию с позиций исторического будущего, пытаясь создать образ героя-революционера, Лефевр оказался одним из первых французских писателей, в чьем творчестве наметились черты литературы социалистического реализма.

Raymond Lefebvre: «La guerre des soldats» («Солдатская война»), 1919 (совместно с Полем Вайяном-Кутюрье).

Рассказы «Награда Дюдюля» («La croix de Dudule») и «Оскорбление армии» («L'outrage a I'armee») входят в указанный сборник.

Г. Косиков

Награда Дюдюля

Перевод И. Шрайбера

— Похоже, нашей роте выделили пять военных крестов для награждения отличившихся, — объявил Дюдюль, спускаясь в окоп с кувшином вина. — Мне сказал Жермен, денщик капитана…

— Да ну!..

— Но вино-то зачем расплескивать, олух ты этакий…

Обозвать Дюдюля олухом небезопасно. Все мы знали — он может ответить шквалом отборнейшей брани, уснащенной цветистыми словечками солдатского жаргона, которым Дюдюль владеет почти неподражаемо. (Надо надеяться, что речь его будет застенографирована пытливыми, проницательными филологами, жаждущими вернуть французскому языку богатейшую гамму юмора, утраченного им со времен Рабле.)

Однако на сей раз Дюдюль промолчал.

Мы терпеливо ждали, думали — собирается парень с мыслями. Но Дюдюль принялся за свою похлебку. Взвод был изумлен его молчанием. Взвод осмелел.

— Послушай, Дюдюль, неужто из-за каких-то пяти военных крестов у тебя отнялся язык? — неосторожно спросил кто-то.

Дюдюль пристально на него посмотрел и тут же выпалил десяток-другой ругательств, большая часть которых непосредственно задевала честь матери, сестры и жены того, кто отважился задать вопрос… А между тем неосмотрительный солдат попал в самую точку. Дюдюль, презиравший бесконечные взыскания за свое чрезмерное пристрастие к спиртному точно так же, как он презирал опасности передовой, добровольно лезший в самое пекло, прямо-таки бредил наградой, которую считал вполне им заслуженной и которая вследствие упорного невезения уже раз двадцать миновала его. А все дело в том, что через месяц ему предстояло отправиться домой на побывку.