Французская новелла XX века. 1900–1939

— Пожалуйста, могу рассказать! Значит, он стал ко мне привязываться — почему, мол, я не равняюсь как положено, почему плохо поворачиваюсь по команде «кру-гом» и прочее… Но посудите сами… Всего три дня, как с передовой… Это ж вам не с курорта все-таки… Тут он мне и говорит: «Капитан смотрит. Придется влепить тебе четыре наряда вне очереди…» А я ему в ответ: «Дерьмо! Все офицеры дерьмо! Все недоноски! Выблядки поганые!» Вот как я ему сказал… К счастью, он…

— Ну и ну! А были свидетели?

— Как же! Все ребята! Но их-то мне бояться нечего! Никто не пойдет доносить…

— Не в этом дело, дорогой. Очень хорошо, что вы мне рассказали… Главное теперь — исправить оплошность, допущенную сержантом. Приятель ваш и не подозревает, что, желая сделать как лучше, он подложил вам порядочную свинью…

— То есть как это так?!

— А вот так. Смешно, конечно, получается, но закон есть закон. Скажите начальнику: «Выблядок!», и тогда, согласно военному кодексу, вы заработаете от одного года до пяти лет тюрьмы, это если оскорбление нанесено вне службы. А если вы оскорбили его при исполнении им служебных обязанностей, то вам полагается от пяти до десяти лет принудительных работ, и сейчас, кстати, вы на волосок от этого. Дело в том, что военный кодекс был составлен еще во времена Второй империи доблестным маршалом Вайяном и предназначался для армии Наполеона Третьего. Подобных вещей в ту пору и не знали. Да и откуда бы — при той драконовской дисциплине малейшая вольность в разговоре со старшим жестоко каралась… Но если вы говорите: «Все офицеры — выблядки!», то это уже не есть оскорбление, нанесенное тому или иному чину. Это — оскорбление, задевающее честь всей армии, то есть, иными словами, поношение настолько чудовищное, что маршал Вайян не пожелал упомянуть о нем в своем кодексе даже намеком. Военный кодекс просто не предусматривает чего-либо подобного! А посему в данном случае провинившийся подпадает под действие гражданского закона Республики, принятого в тысяча восемьсот девяносто первом году и карающего за оскорбление армии тюремным заключением сроком не более трех месяцев. Понимаете теперь, почему вы крайне заинтересованы в полном восстановлении истины? И запомните: если вы хотите, чтобы шалости такого рода впредь обходились вам подешевле, употребляйте только обобщающие формулировки: эффект тот же, зато стоит он в десять раз дешевле.

ПОЛЬ ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ (1892–1937)

Вайян-Кутюрье — истинный парижанин. Его дед — художник, дружил с Курбе; мать, Полина Вайян, — актриса оперного театра; отец, Кутюрье, — певец и живописец. Система воспитания столичного лицея, где учился Поль, стремилась выхолостить в нем живое чувство, убить фантазию, приспособить к трафарету, но он уже обрел защиту в мире идей и образов Рабле, Маро, Ронсара, Монтеня. Поль не отличался примерным поведением: вместе с товарищами он выпускал журнальчик «Бомба», в котором сокрушал Буало с помощью Шекспира, превозносил Бодлера, Верлена и Рембо, о которых не принято было говорить на уроках. Окончив лицей, Вайян-Кутюрье поступил на юридический факультет Сорбонны. В первой же книге стихов — «Приход пастуха» (1913) — он определил свою приверженность к людям тяжелого труда, суровой жизни: «Я листок с их куста, я гроздь с их лозы». К народу Вайян-Кутюрье шел издалека, преодолевая инерцию буржуазного воспитания, долго еще страдая от элитарной гордыни, чувства интеллектуального превосходства над «простыми смертными».