Французская рапсодия

Ален открыл фотографию фурункула, целиком заполнившего экран айфона, и тут же ее закрыл. Да уж, информационные технологии и впрямь видоизменили способы общения людей. Ты задаешь человеку вопрос, а он в ответ шлет тебе свою жопу, снятую крупным планом. Мелькнувшая перед ним картинка, заинтересовавшая бы дерматолога, укрепила его в собственных мыслях: пожалуй, Пьеру Мазару, избравшему радикальный путь решения всех проблем, действительно нечего было делать в этом времени.

Bubble

В одиннадцать часов вечера огромные трубки, освещаемые с помощью дизель-генератора, под свист насоса наполнились гелием. Стэн Лепель в фирменном синем рабочем комбинезоне наблюдал за установкой своего шедевра. Расположенный возле входа в сад Тюильри, над восьмиугольным бассейном длиной шестьдесят метров, его Bubble на глазах у творца обретал форму.

– Все в порядке? – угодливо спросил его ответственный сотрудник министерства культуры.

– Все отлично, – кивнул Лепель. – Поаккуратнее с креплением основы! – крикнул он рабочим, которые надевали стальные обручи на толстые канаты, прицепленные к сваям – их с оглушительным грохотом вбили в землю, как только сад закрылся для посетителей.

Лепель обошел вокруг своего творения. Полупрозрачная розовая оболочка наполнялась воздухом, но очень медленно. Она была сделана из синтетической резины последнего поколения, BN657, материала тонкого, но отличающегося невероятной прочностью. Чтобы накачать шар объемом в тысячу кубометров, уйдет не меньше часа, подумал он, присаживаясь на складной стул, который специально для него поставили под прожектором, питаемым от того же генератора.

– Не хотите кофе? – предложила молоденькая практикантка из отдела культуры парижской мэрии.

– С удовольствием, – ответил Лепель.

Он развернул пробный оттиск страницы из завтрашнего выпуска «Монд», полученный от сотрудников своей пресс-службы, и погрузился в чтение интервью, которое дал накануне. Статья занимала целую полосу и сопровождалась фотографией, на которой он стоял, нахмурив брови, с видом мыслителя, озабоченного глобальными проблемами современности. Рядом помещались сделанные в формате 3D изображения Bubble на фоне дневного и ночного сада Тюильри. Подошла девушка со стаканчиком кофе.

– Я прихватила сахар.

– Я не пью кофе с сахаром. Никогда, – ответил он.

Схватил стаканчик и вернулся к интервью.

Заголовок «Стэн Лепель: освящение» тянулся через всю страницу. Посреди текста крупным жирным шрифтом выделялись слова: «Инсталляция будет задавать вопросы». В интервью Лепель пояснял, что «задача искусства – вызывать недоуменные взгляды, тем самым ставя под сомнение нравственные и идеологические основы общества». Он настаивал на том, что его инсталляция – это не просто надувной шар высотой двадцать пять и диаметром шестьдесят метров, воспроизводящий форму его собственного мозга, определенную с помощью медицинского сканирования и распечатки снимка на 3D-принтере, а семантический вопросительный знак. Дальше он заявил, что его Bubble должен «вступить в диалог» с Обелиском. Это было важно: не забыть в любой разговор на тему современного искусства вставить слово «диалог». Тогда к его инсталляциям будут относиться с симпатией. Кто решится нападать на художника, стремящегося к диалогу? Да никто.