Французская рапсодия

На полке у него стоят фотографии в рамках. Он на них совсем молодой, за своей установкой, с барабанными палочками в руках. Здесь же лежат диски и аудиокассеты с записями композиций, в создании которых он принимал участие, – всего около десятка. Сначала он не хотел, чтобы я их слушала, но потом передумал. Несомненно, Лепель был хорошим, а может быть, даже очень хорошим ударником. На той же полке хранится кассета с надписью «Голограммы» и черно-белой фотографией группы. На ней записана песня «We are made the same staff dreams are made off». Мне кажется, эта комната с дисками – что-то вроде мавзолея, в котором он похоронил свои мечты. Однажды я так ему и сказала; он посмотрел на меня и ничего не ответил. По-моему, на самом деле он так и не смирился с тем, что его музыкальная карьера не удалась. Какой ему представлялась идеальная жизнь? Играть на барабанах в студиях звукозаписи и на концертах, колесить по миру, проводить ночь с очередной фанаткой в номере отеля, чтобы наутро проститься с ней навсегда, а по окончании турне запереться у себя и до одури колотить по своим барабанам, совершенствуя мастерство. Из Лепеля вышел бы отличный музыкант, он наверняка добился бы известности. Современное искусство не принесло ему той славы, о которой он мечтал, из-за чего он превратился в сварливого и вечно озлобленного типа. Я только недавно узнала французское слово «aigri» и думаю, что оно очень ему подходит. Оно обозначает человека, который мечется по жизни, как брошенная в корзину змея, – такой он и есть. Он завидует другим художникам, чьи картины продаются дороже, чем его. Он постоянно выдумывает себе врагов. Например, он повесил на стенку фотографию одного французского коллекционера, который до сих пор не купил ни одной его работы, и использует ее как мишень для игры в дартс. Честно говоря, он вообще не похож на художника. Больше всего он напоминает мелкого деревенского торговца, который строит козни конкурентам, чтобы перетянуть к себе их покупателей.

У меня не выходит из головы этот врач, что живет на улице с названием столицы России. Иногда под действием травы я вижу окружающий мир как в тумане – все расплывается, детали ускользают. Иногда, наоборот, чье-нибудь лицо врезается мне в память, как будто я смотрю на четко отпечатанную фотографию.