Французская революция

Заговор Бабёфа нередко называют заговором «равных», а его самого – одним из первых коммунистов. Во главу угла он и его сторонники действительно ставили полное равенство, не признающее различий ни в имущественном состоянии, ни в правах, ни в условиях жизни, ни даже в способностях и личных качествах. Бабёф исходил из того, что «нет никаких оснований притязать на вознаграждение, превышающее удовлетворение личных потребностей»[6]. Это виделось ему особенно важным, так как он считал, что «добиться обладания излишком можно, только сделав так, чтобы у других не было достатка». Тем самым любой богатый человек фактически объявлялся преступником, а взаимоотношения в обществе – «актами непрестанного разбоя», поддерживаемыми законами.

Стремясь вернуться к отвергнутой термидорианцами концепции естественного права и исходя из тезиса 1793 года о том, что цель общества – всеобщее благо, Бабёф приходил к следующему выводу:

Общественные учреждения должны вести к тому, чтобы навсегда отнять у каждого надежду стать более богатым, более влиятельным, превосходящим своими знаниями кого-либо из своих сограждан. ‹…›

Единственный способ достигнуть этой цели состоит в том, чтобы установить общее управление; уничтожить частную собственность, прикрепить каждого человека, соответственно его дарованию, к мастерству, которое он знает; обязать его сдавать в натуре плоды своего труда на общий склад и создать простую администрацию распределения, администрацию продовольствия, которая, ведя учет всех сограждан и всех изделий, распределит последние на основе строжайшего равенства и распорядится доставить их по месту жительства каждого гражданина.

Иными словами, по мысли Бабёфа, частная собственность должна быть отменена и заменена общественной, при этом предусматривалась всеобщая трудовая повинность. Деньги и торговля упразднялись. Даже если человек мог и готов был произвести более других, он не смел претендовать на дополнительное вознаграждение.

Для поддержания порядка в этом идеальном государстве бабувисты планировали использовать повсеместный контроль и строгую регламентацию со стороны властей, вплоть до перлюстрации писем и запрещения свободного передвижения по стране. Людей, «подающих обществу опасный пример отсутствия гражданских чувств, праздности, роскоши и распутства», предполагалось отправлять на принудительные работы, устроив для них специальные лагеря на островах. Предусматривались срочные меры для улучшения жизни бедняков, в частности раздача им имущества эмигрантов «и других врагов народа». Кроме того,

по окончании восстания неимущие граждане, находящиеся в настоящее время в плохих жилищных условиях, не вернутся более в занимаемые ими жилища; они будут немедленно вселены в дома заговорщиков. У вышеназванных богачей будет изъята мебель, необходимая для того, чтобы с удобством обставить квартиры санкюлотов.

Члены обоих Советов и Директории объявлялись приговоренными к смерти за узурпацию народного суверенитета, однако созданная восставшими комиссия имела право кого-то из них помиловать. «Поддерживать спокойствие, защищать республиканцев и благоприятствовать преобразованиям» должны были несколько размещенных по стране армий, а на переходный период планировалось установление диктатуры. Однако всем этим планам так и не суждено было сбыться.

Изменение тактики роялистов

Покинув летом 1796 года армию Конде, Людовик XVIII нашел убежище в Бланкенбурге, в землях герцога Брауншвейгского. Все его планы нуждались в корректировке: австрийцы проигрывали, и в этих условиях переговоры с Пишегрю теряли актуальность. К тому же скончалась Екатерина II, обещавшая роялистам военную помощь и активно поддерживавшая их деньгами.