Французская революция

13 марта крестьяне попросили возглавить их каретника Жака Кателино, человека весьма уважаемого в округе за довольно хорошее для сельского жителя образование, полученное у приходского священника, и за набожность. Сам Кателино призыву в армию не подлежал, так как имел пятерых детей, однако согласился на просьбу земляков. При этом он, по свидетельству одного из современников, сразу же сказал бунтовщикам: «Мы пропали, если останемся здесь. Республика опустошит наш край. Нет такого возмездия, которое она не обрушила бы на нас из-за происшедшего. Надо подниматься и сегодня же начинать войну». Не теряя времени, Кателино повел крестьян на штурм соседнего замка Жаллэ, занятого солдатами. Стремительной атакой замок был захвачен. Найденную там пушку Кателино не дал уничтожить, а, назвав ее «Миссионер», предложил использовать самим. Случай для этого подвернулся в тот же день, когда отряд Кателино столкнулся в местечке Шемийе с двумя сотнями национальных гвардейцев. В кровопролитном бою Кателино получил ранение в голову, но опять одержал победу. Тем временем другой отряд крестьян, которым командовал бывший солдат и лесничий Жан-Николя Стоффле, выбил республиканцев из соседнего Везена.

Бунт, как лесной пожар, перекидывался с одной деревни на другую. 14 марта повстанцев насчитывалось уже несколько тысяч, когда они под командой Кателино, Стоффле и других крестьянских вожаков двинулись на Шоле. Местный комендант, маркиз де Бове, аристократ на службе Революции, самонадеянно решил, что нескольких залпов, как обычно, окажется достаточно, чтобы бунтовщики разбежались, и вывел навстречу противнику свой отряд солдат и национальных гвардейцев. Однако у восставших теперь тоже была артиллерия. Под ее огнем ряды «синих», как в просторечии называли республиканские войска, смешались, а переход вооруженных пиками и косами крестьян в рукопашную довершил разгром.

19 марта отправленная из Ла-Рошели карательная экспедиция в составе 2200 военнослужащих линейных войск и национальной гвардии попала в окружение у Пон-Шаро и была полностью разгромлена.

С расширением движения крестьяне обратились к местным дворянам за помощью, предлагая им обратить свои военные познания на пользу народу и принять командование над отрядами повстанцев. Так во главе бунтовщиков встали дворянин Морис Жозеф д’Эльбе, имевший опыт службы в саксонской и французской армиях, маркиз Шарль де Боншан, ранее участвовавший в Войне за независимость североамериканских колоний, маркиз де Лескюр, окончивший в свое время знаменитую Военную школу Парижа, и граф Анри Ларошжаклен, успевший, несмотря на свой юный – 20-летний – возраст, послужить в кавалерии. На западе «военной Вандеи», как стали называть охваченный восстанием регион, безоговорочным авторитетом среди повстанцев пользовался бывший морской офицер Франсуа Атанас Шарет де ла Контри, получивший большой боевой опыт за годы службы на флоте. Этим вандейским генералам и их офицерам пришлось немало поработать над превращением многотысячных крестьянских толп в более или менее организованную военную силу. Число дворян в рядах повстанцев постепенно росло. В Вандею, чтобы сражаться с республиканцами, ехали участники бывшей «Бретонской ассоциации» маркиза де ла Руёри (сам он, скрываясь от республиканцев, в январе 1793 года простудился и умер) и даже эмигранты из-за границы.

С первых же дней Вандейское восстание приняло характер религиозной войны. Символом движения в целом и персональным талисманом каждого повстанца стало красное Сердце Иисуса. Неприсягнувшие кюре служили молебны перед каждым сражением, а если оно заканчивалось победой, то и после него. Нередко священники шли в атаку вместе со своей паствой. Вандейцы отличались в бою храбростью и презрением к смерти. Вместе с тем, не имея военной выучки и навыков дисциплины, они могли легко впасть в замешательство, а порой и в панику. Чтобы находиться в постоянном контакте с подчиненными и таким образом сохранять их управляемость, предводителям повстанцев приходилось быть в первых рядах, чем и были обусловлены большие потери командного состава инсургентов.

Кроме того, крестьяне не любили удаляться от родных деревень, а когда им это приходилось делать, спешили вернуться обратно. Порой после захвата у республиканцев какого-либо города, офицеры-дворяне несколько дней спустя обнаруживали, что, кроме них самих, в гарнизоне никого не осталось: в отсутствие неприятеля личный состав просто разошелся по своим деревням.

Из-за отсутствия дисциплины победа порой могла обернуться поражением. Так, 23 марта на западе Вандеи крестьяне смелой атакой захватили город Порник. Они прекрасно провели этот бой и вечером принялись праздновать победу. Однако ночью небольшой отряд республиканцев снял часовых и ворвался в город, выбив оттуда захваченных врасплох инсургентов с большими потерями. Кроме того, в плену оказалось от 200 до 300 крестьян, которые на другой день были расстреляны республиканцами.