Французские гастроли

— Представляешь, Миша, у всех моих девушек был какой-то «пунктик» насчёт моих фотографий. Стоило очередной пассии чуток у меня обжиться, так первым делом она проводила «ревизию» в моих фотоальбомах. Все прежние фотки моих подруг, даже самые невинные, вдруг потихоньку начинали «исчезать». Хорошо, что все мои плёнки с негативами хранились на дачном чердаке, туда никто из них ни разу заглянуть не догадался. И что их всех так напрягало моё прошлое? И не лень же было пересматривать все мои альбомы и рвать фотки, даже просто случайных знакомых, с которыми у меня вообще ничего не было!

Тогда мне это действительно показалось смешным. Но сейчас уже не кажется. Во время революции и гражданской войны нынешняя власть наворотила много чего недостойного и постыдного. Как только немного оклемались, так сразу же кинулись наводить глянец. И первым делом вычищать «грязь», пятнающую «светлый облик» молодого государства. Так и попали под первую «зачистку» самые одиозные и кровавые фигуры, но не все. Некоторые успели так высоко забраться и обзавестись такими связями, что «сковырнуть» их оттуда было очень непросто.

Начавшаяся внутрипартийная борьба за власть привела к тому, что многие сохранившиеся «фотографии» также попали под «ревизию», как и самые первые «ревизоры», знавшие слишком много «ненужного». Да что там говорить, если даже из высшего состава руководства «карательных органов» только Дзержинский и Менжинский «успели» помереть своей смертью. Да и то, смерть Дзержинского вызывает немало вопросов. Но хотя бы не был расстрелян, как большинство его «сменщиков». И эти «порванные фотографии» по новой уже не отпечатаешь.

Не знаю, что хотел от меня услышать Розенберг, но неприятный осадок от этого разговора остался. Вот вряд ли его «знакомые» просто так сообщили ему о Перцове. Зачем? Посмотреть на мою реакцию? Наверняка в сейфе Юрия Моисеевича обнаружили моё досье и озадачились вопросом: а кто, собственно, такой, этот «Музыкант» и почему ему были такие «преференции» при выезде за границу? И что теперь они будут с этим делать? Да чёрт с ними, пусть думают и делают, что хотят!

Но был и совершенно неожиданный и приятный момент от посещения полпредства. Марсель Израилевич торжественно передал мне три(!) сборника моих песен с нотами, выпущенных в Москве тиражом в пять тысяч пятьсот экземпляров каждый! Один сборник с «лирическими песнями» и два с «патриотическими и революционными». Честно признаться, ничего подобного не ожидал. В первый момент так растерялся, что еле удержался от непрошеных слёз. И только немного успокоившись, понял, о чём мне говорит Розенберг.

Оказывается, в появлении моих песенников полностью заслуга Столярова Григория Арнольдовича. Не зря мой наставник заставлял меня писать партитуры ко всем моим песням. Уезжая в Москву, он забрал с собой часть архива моих песен, уже тогда планируя выпустить их отдельными сборниками. И не пожалел своего времени на то, чтоб подготовить их к печати, а главное, сумел это «пробить». Даже не представляю, чего это ему стоило. Песенники получились тоненькими, каждый не толще двух обычных школьных тетрадок, но это были первые официальные, печатные и реально ощущаемые результаты моей работы в этом времени, если не считать «Поющую Одессу». Господи! Как же я благодарен судьбе, что она свела меня с такими людьми!

* * *

Дом встречает меня уютной тишиной. Пройдя в свою комнату и переодевшись в домашнее, откидываюсь на спинку кресла и блаженно вытягиваю ноги. Вроде бы и пешком почти не ходил, но что-то устал за сегодня. Отдохнув пять минут, спускаюсь на первый этаж и стучусь к Катерине. Обо всём, что меня тревожит сегодня, подумаю завтра, а сейчас надо решать, что делать с Люси. Честно говоря, даже не представляю, как быть дальше. Но знаю одно: Люси на улице жить не будет. Найду ей няньку и сниму для них квартиру. Деньги у меня есть, не обеднею. Но это на полгода, а потом я уеду. И что дальше?

Даже если найдётся метрика, всё равно удочерить девочку мне не позволят, слишком для этого молод, а без такого документа никто не разрешит забрать Люси с собой, да и что она будет делать в Америке? Опять жить с нянькой? А как её потом забрать в Союз? Мама-то против не будет, у неё сердце большое и для маленькой девочки местечко найдётся. Я свою маму знаю, но знаю и те препоны, что стоят на этом пути. Где-то на краю сознания мелькает подленькая мыслишка: «Вот поехал бы другой дорогой, и проблем бы не было!» Сердито хмурюсь и прогоняю эту мысль прочь.

Дверь открывается, и Катерина, приложив палец к губам, чуть слышно произносит: — Тс-с! — после чего пропускает меня в свою комнату и тихо говорит: — Она спит. Я искупала её и накормила. Девочка совсем ослабшая, где она живёт?