Французские гастроли

— В начале мая этого года я прошёл эмансипацию, так что совершенно дееспособен и сам несу ответственность за все свои поступки. А чтоб Вас не смущал мой возраст, то скажу следующее. Я с отличием закончил Одесский Муздрамин, по образованию — оперный дирижёр, пианист и композитор. Кроме того, моим голосом занималась сама Юлия Александровна Рейдер, так что ещё и певец.

— У меня неплохой баритон, но надо дать ему время окрепнуть. И чтоб уж окончательно расставить точки над «и» скажу Вам что последние пять лет я дирижировал ВИА «Поющая Одесса» при Одесской Филармонии. И мой ансамбль на сегодняшний день один из лучших оркестров в Украине! А за Одессу я просто скромно промолчу, как все великие люди.

По ходу моего монолога у Валериана Савельевича брови поползли вверх чуть ли не на самый лоб, а глаза раскрылись настолько широко, что я даже начал за них беспокоиться. Моя финальная фраза рассмешила его до слёз, и он захохотал, прикрывая лицо руками. Приятно иметь дело с людьми, обладающими чувством юмора. Отсмеявшись, он вытер глаза платком и с иронией спросил:

— Михаил, это хороший спич, но сколько в нём правды? Любая легенда рано или поздно проверяется. Ты этого не опасаешься?

— Нисколько. Всё что я рассказал, самая настоящая правда и есть, и проверяется легко. Поверьте, мою «легенду» ОГПУ изучало под микроскопом и не нашло к чему придраться. Так что и никто другой не найдёт.

— Всё-таки ОГПУ? — из голоса полпреда как-то вмиг улетучилась вся весёлость.

— Я этого не говорил. И ещё. Юрий Моисеевич просил Вам передать, что мне «рекомендовано» пропагандировать советскую музыку и песни в среде белой эмиграции. То есть у меня будут встречи с поэтами, музыкантами, художниками и прочей эмигрантской богемой. Хочу, чтоб Вы об этом знали заранее и от меня, а не от добровольных осведомителей.

— Как себя вести в белоэмигрантской среде товарищ Перцов меня проинструктировал лично. Так что не беспокойтесь, ничего лишнего я не сболтну и честь советского гражданина не опозорю. Но вот Ваше прикрытие от излишне ретивых работников нашего полпредства мне понадобится. В этом Юрий Моисеевич полностью полагается на Вас.

— Так всё-таки ОГПУ? — в голосе Довгалевского послышалась лёгкая досада. Я не стал его в очередной раз разубеждать. Я этого не говорил, а что уж он там себе сам напридумывал это не моё дело, лишь бы мне на пользу было. Но счёл нужным предупредить его отдельно, чтоб не ловить на себе неприязненных взглядов работников полпредства. Не дай бог ещё кто-нибудь что-то лишнее на стороне сболтнёт, а оно мне надо?

— Товарищ Перцов особо подчеркнул, чтоб моё имя никак не связывали с этой организацией, даже косвенно. Поэтому прошу Вас никому не говорить, от кого я передал Вам «привет».

— Ну, об этом мог бы и не предупреждать, что такое конспирация я получше тебя знаю! — полпред морщится и прижимает руку к животу. — Проклятая язва! Иногда ничего, а иной раз так придавит, что хоть волком вой. — он поднимает трубку внутреннего телефона. — Саша, принеси нам чай с печеньем и чашечку сливок. — виновато на меня посмотрев и как бы оправдываясь произносит: — Вот выпью пару глотков сливок и вроде бы как полегчает. Врачи говорят оперировать надо, а когда мне под нож ложиться? Дел-то невпроворот!

Сочувственно киваю полпреду. Язва — это такая зараза что сама никогда не отцепится. Даже в моё время зачастую длительное лечение язвы, где бы она ни находилась чаще всего заканчивалось на столе хирурга. Но то в моё время и с новейшим оборудованием, а сейчас такая операция не только надолго выбивает человека из делового ритма нарушая все его планы, но и просто опасна для жизни самого больного. Спустя пять минут «Саша» приносит небольшой поднос с двумя стаканами чая, сахарницей, вазочкой печенья для меня и небольшой чашечкой со сливками для Довгалевского.

Мы пьём чай и в общих чертах рассказываю о своём «круизе». Естественно, без излишних подробностей и даже сам удивляюсь тому, какой аскетичный образ жизни я оказывается вёл на лайнере! Понятно, что никакой Агнешки в рассказе нет, да и Лещенко упоминается только вскользь. Мол да, выступал такой певец по вечерам в ресторане во время ужина. Голос великолепный, но репертуар в целом откровенно слабоват, хотя есть и дельные песни. Довгалевский даже пытается заступаться за певца. По всему видно, что Лещенко как артист ему очень нравится.

Посмеялись над моими приключениями при путешествии из Афин в Венецию. Особенно когда с жаром рассказывал о плавании под парусом и как мы в первую ночью чуть не утопили лодку уснувшего рыбака, после чего ночных плаваний больше не было. Но услышав о моём знакомстве с Майером и Вонтобелем, а особенно о вскользь упомянутом приглашении последних на мои будущие концерты Довгалевский немного напрягается. Видимо ему померещились «кровавые щупальцы ОГПУ на горле мировой финансовой гидры». Но эту информацию он «принял к сведению» никак её не прокомментировав.