Читаем Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера полностью

7. В той ж академии некоторым офицером и служителем даван правиант сверх денежного жалованья ис правианской канцелярии Адмиралтейства, и опять при моем ведении приказом именным сиятельнейшаго генерала и адмирала те правианты им даваны, а ныне в том отказывают, а во академии никакова правианту нет; чтоб тот правиант по прежнему давать непременно, кому надлежит, из канцелярии правианской Адмиралтейства.

8. Самыя бедныя и беспоместный кадеты, которые в той ж академии под штрафом находятца, безотступно за крайнею нищетою своею просят на пропитание правианту, чтоб им по миру не скитатца, и предъявляют пример своей братьи штрафованных, которым прошлаго лета на кораблях тот правиант даван был, а во академии правианту нет, и давать нечего, на что требуется решение.

9. Мундир звычайной той ж академии гвардии морской затем не зделан, что еще полнаго числа трех сот человек комплементу{404} им кадетам нет, и добрать не из чего, потому что во академии которые кадеты ныне есть самые малолетные и к службе той еще не способные, и естли на неполное число то зделать оной мундир, а впредь иные в комплет приберутца, чтоб в старом и в новоприбавачном мундире розни не было, и на все так ж требуется определения.

10. Директор академии Сентилер свыше контракту своего просит запросом своим еще в прибавку третьяго на десять месяца на сей год, а на будущей по кантракту своему дву тысеч четырех сот рублев, и естли разсмотреть за ним поистинне за тот труд и дело его ни десятой доли он не заслужил того что ему дано и даетца, о чем донесши требую решения, чтоб та дача на мне впредь спрошена не была.

РГАДА. Ф. 9. Оп. 1. Д. 28. Л. 348-350{405}

N.° 47 A.A. Матвеев — Сент-Илеру, 9 ноября 1716 г.

Мой господине,

письмо ваше вчера здесь получа (но в нем ни числа, ни году, под каким то подлогом чинилося не нашедчи), сим ответую.

Бумага профессорам чужестранных языков в таком многом числе по запросом их не отпущена по разсмотрению нашему, ибо еще малыя кадеты обучаяся по книгам языков, не имели случая письму учитца и употреблять такова великого числа, 150 дестей, оной бумаги, разве на прихоти. И для того надлежит с умеренностию того впредь требовать вам по рапорту к нам.

Что же упоминаете о компасном ремесленике в том же своем письме, что он вам докучает, нам до него ни малой причины нет, для того что которые инструменты потребны были и еще до моего ведения в канцелярии адмиралтейской подряжены, тех довольное число к подпорутчику Кудрявому отосланы и розданы кадетам, и к тому ж у нас есть научены того ж художества из кадетов академии.

Естли бы в пополнку к тому ж надобно было что ис тех ж учинить, о том бы надлежало нам ваш рапорт на письме за рукою учинить по своей должности и подать, а не за труд учиненной того реглямента дятчить{406} за него, а обрасцовые от вас взятыя у него компасы отдать ему назад.

Ис того же вашего письма со удивлением и с смехом увидел я, что вы мое прямое дело и должность высшаго перед собою правителя обхуждаете самовольнически, что бутто я, наруша право академическое, отсылаю кадетов в своих науках до свидетельства господ аглинских профессоров. То, мой господине, дело прямое чинитца весьма согласно не только с правом той академии, наипаче же к особой службе Его царского величества, понеже навигаторы те, бывшия прежде в учениках их, профессоров, не могут освидетельствовать наук их лутче самих мастеров. И сие чинитца к собственной пользе и к лутчему проходу в тех науках им, кадетам, нежели за особое одно любочестие ваше, ни к чему не сходное, чтоб только пред вами неспособные к тому свидетельству оне, навигаторы, такова последования дела собою не могли оканчивать, в котором начальстве предприятого вам чина генерального директора еще мы ничего отнюдь не видали, чтоб вы из достоинства того вашего превозхождение в науках великих тех, как должность есть директорская, себя над профессорами оказали. Тою причиною оные кадеты из академии к тем профессором агличаном для вернаго свидетельства наук их ныне отсылаютца и впредь отсылатца будут, понеже оные профессоры по имянному Его царского величества указу, хотя вам не сведомы, однако ж в ту ж академию присоединены, и не чужими оне мастерами есть, как вы об них, не осмотряся, то непорядошно пишете.

Перейти на страницу:

Все книги серии Новые источники по истории России. Rossica Inedita

Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера
Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера

Книга, открывающая серию «Новые источники по истории России. Rossica Inedita», вводит в научный оборот ранее неизвестные или малоизученные материалы из архивов Москвы, Санкт-Петербурга, Парижа, Лондона, Вены и Стокгольма.В ней представлено жизнеописание французского авантюриста и самозванного барона де Сент-Илера, приближенного Петра I, основателя Морской академии в Санкт-Петербурге. Похождения искателя фортуны прослежены нс только в России, но и по всей Европе, от Португалии до Швеции, от Италии до Англии.На примере Сент-Илера хорошо видны общие черты той эпохи; логика авантюры и методы действий авантюристов; возможности для социального и культурного «перевоплощения» на заре Нового времени; механизмы институциональных инноваций в Петровскую эпоху. В книге собраны письма, проекты и иные тексты самого Сент-Илера и окружавших его современников Петра I, графа А. А. Матвеева и многих других российских и иностранных государственных деятелей и дипломатов — на пяти европейских языках.

Игорь Федюкин

История
«Сибирские заметки» чиновника и сочинителя Ипполита Канарского в обработке М. Владимирского
«Сибирские заметки» чиновника и сочинителя Ипполита Канарского в обработке М. Владимирского

В новой книге из серии «Новые источники по истории России. Rossica Inedita» публикуются «Сибирские заметки» Ипполита Канарского, представляющие собой написанные в жанре литературного сочинения эпохи сентиментализма воспоминания автора о его службе в Иркутской губернии в 1811–1813 гг. Воспоминания содержат как ценные черты чиновничьего быта, так и описания этнографического характера. В них реальные события в биографии автора – чиновника средней руки, близкого к масонским кругам, – соседствуют с вымышленными, что придает «Сибирским заметкам» характер литературной мистификации.Книга адресована историкам и культурологам, а также широкому кругу читателей.

Александр Борисович Каменский , Ипполит Канарский

Биографии и Мемуары
Дамы без камелий: письма публичных женщин Н.А. Добролюбову и Н.Г. Чернышевскому
Дамы без камелий: письма публичных женщин Н.А. Добролюбову и Н.Г. Чернышевскому

В издании впервые вводятся в научный оборот частные письма публичных женщин середины XIX в. известным русским критикам и публицистам Н.А. Добролюбову, Н.Г. Чернышевскому и другим. Основной массив сохранившихся в архивах Москвы, Петербурга и Тарту документов на русском, немецком и французском языках принадлежит перу возлюбленных Н.А. Добролюбова – петербургской публичной женщине Терезе Карловне Грюнвальд и парижанке Эмилии Телье. Также в книге представлены единичные письма других петербургских и парижских женщин, зарабатывавших на хлеб проституцией. Документы снабжены комментарием исторических реалий, переводом на русский, а также обширной вступительной статьей, которая дает представление о судьбах и биографиях Т.К. Грюнвальд и Э. Телье, их взаимоотношениях с Н.А. Добролюбовым, быте и повседневной жизни.Книга адресована как историкам, культурологам, филологам, так и широкому кругу читателей.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Алексей Владимирович Вдовин

Культурология / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Медвежатник
Медвежатник

Алая роза и записка с пожеланием удачного сыска — вот и все, что извлекают из очередного взломанного сейфа московские сыщики. Медвежатник дерзок, изобретателен и неуловим. Генерал Аристов — сам сыщик от бога — пустил по его следу своих лучших агентов. Но взломщик легко уходит из хитроумных ловушек и продолжает «щелкать» сейфы как орешки. Наконец удача улабнулась сыщикам: арестована и помещена в тюрьму возлюбленная и сообщница медвежатника. Генерал понимает, что в конце концов тюрьма — это огромный сейф. Вот здесь и будут ждать взломщика его люди.

Евгений Евгеньевич Сухов , Евгений Николаевич Кукаркин , Евгений Сухов , Елена Михайловна Шевченко , Мария Станиславовна Пастухова , Николай Николаевич Шпанов

Приключения / Боевик / Детективы / Классический детектив / Криминальный детектив / История / Боевики
История России с древнейших времен до наших дней
История России с древнейших времен до наших дней

Учебник написан с учетом последних исследований исторической науки и современного научного подхода к изучению истории России. Освещены основные проблемы отечественной истории, раскрыты вопросы социально-экономического и государственно-политического развития России, разработана авторская концепция их изучения. Материал изложен ярким, выразительным литературным языком с учетом хронологии и научной интерпретации, что во многом объясняет его доступность для широкого круга читателей. Учебник соответствует государственным образовательным стандартам высшего профессионального образования Российской Федерации.Для абитуриентов, студентов, преподавателей, а также всех интересующихся отечественной историей.

Андрей Николаевич Сахаров , Владимир Алексеевич Шестаков , Людмила Евгеньевна Морозова , М. А. Рахматуллин , Морган Абдуллович Рахматуллин

История / Образование и наука
Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное / Биографии и Мемуары