Французский орден особиста

– Поезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскрёбышеву, чтобы он вызывал всех членов Политбюро», – вспоминал позже об одном из самых тяжелых разговоров в своей жизни Жуков.

Через несколько минут после звонка кортеж с Вождем на бешеной скорости уже мчался по улицам Москвы.

Стрелки часов показывали 5 часов 41 минуту. Сталин вышел из машины и, тяжело ступая, поднялся к себе в кабинет. В 5 часов 45 минут в дубовую дверь проскользнули Молотов, Берия, Тимошенко, Жуков и начальник Главного политического управления Красной армии Мехлис. Их взгляды вопрошали: «Как такое могло произойти?» – и не получали ответа. Сталин хранил тягостное молчание, катастрофа плющила его душу невидимым прессом. Таким Вождя соратники видели впервые. Он на глазах постарел. Рябое лицо осунулось, кожа приобрела землистый оттенок, губы кривила злая гримаса. Сталину нечего было сказать соратникам по партии.

Прошла бесконечно долгая минута тишины, и все заговорили одновременно. Одни обвиняли Гитлера в вероломстве, другие проклинали и грозили самыми страшными карами. Наконец эмоции утихли. «Чужим, надтреснутым голосом, в котором отчетливо слышался характерный кавказский акцент, Сталин произнес:

– Не провокация ли это немецких генералов?

– Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая это провокация? – ответил Тимошенко.

– Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы бомбят и свои города, – сказал Сталин и, подумав немного, продолжил: – Гитлер наверняка не знает об этом. Надо срочно позвонить в германское посольство», – свидетельствует Жуков.

Звонить в немецкое посольство не пришлось – Вальтер фон дер Шуленбург сам прибыл в Кремль. Молотов принял его в своем кабинете, и германский посол объявил, что ему поручено передать Советскому правительству ноту следующего содержания:

«Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной армии, Германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры…»

Ноту подписал министр иностранных дел Германии Риббентроп.

Молотов вернулся в кабинет Сталина и мрачно сообщил присутствующим:

– Германское правительство объявило нам войну.

Иллюзии Вождя, что Провидение отпустило ему полгода на подготовку к решающей схватке с фашизмом, окончательно развеялись, и теперь нужно было приступить к решению конкретных вопросов.

Выслушав предложения Тимошенко, Жукова и Мехлиса, Сталин распорядился подготовить и направить в войска директиву, предоставлявшую командирам право вести ответный огонь, но не переходить советско-германскую границу – такое «половинчатое» решение было продиктовано тем, что Вождь все еще лелеял надежду на то, что Гитлеру удастся обуздать «вышедших из-под контроля генералов».

Но и высшие военные руководители оказались не на должной высоте. В 7 часов 15 минут Тимошенко и Жуков отправили в войска Директиву № 2, в которой требовали от командующих западными военными округами, Черноморским, Балтийским и Северным флотами сделать то, что уже сделать было невозможно: «…мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск…» – при первом же налете люфтваффе уничтожили на земле свыше тысячи самолетов и значительную часть бронетехники, стоявшую без маскировки под открытым небом.

Но волна растерянности схлынула быстро. Двадцать второго июня по предложению Сталина Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о мобилизации военнообязанных по Ленинградскому, Прибалтийскому Особому, Западному Особому, Киевскому Особому, Одесскому, Харьковскому, Орловскому, Московскому, Архангельскому, Уральскому, Сибирскому, Приволжскому, Северо-Кавказскому и Закавказскому военным округам. И 23 июня 1941 года постановлением Совета народных комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) за № 825 была создана Ставка Главного командования Вооруженных Сил Союза ССР – чрезвычайный орган высшего военного управления, а 10 июля она была преобразована в Ставку Верховного командования; возглавил Ставку И. В. Сталин (до 10 июля председателем был Тимошенко), в ее состав вошли: С. К. Тимошенко Г. К. Жуков, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, С. М. Будённый, Н. Г. Кузнецов и (после 10 июля) Б. М. Шапошников.

Оставался еще один важнейший вопрос – гражданам страны требовалось объяснить, что происходит на западных границах и почему агрессия фашистской Германии стала для руководства СССР полной неожиданностью. В Кремле ждали, что с обращением выступит Сталин, но тот отказался, сухо обронив: «Пусть Молотов выступит».

«Мы все возражали против этого: народ не поймет, почему в такой ответственный исторический момент услышит обращение к народу не Сталина, Первого секретаря ЦК партии, Председателя Правительства, а его заместителя… Однако наши уговоры ни к чему не привели. Сталин говорил, что не может выступить сейчас, сделает это в другой раз», – вспоминал Анастас Микоян.

* * *