Французский «рыцарский роман»

Начинается роман немного в духе фаблио, опыт которых, по-видимому, не прошел мимо Жана Ренара. Острая на язык, злоречивая сплетница мадам Жант распускает слухи о легкомысленном поведении одной своей соседки, родившей двух близнецов, а это, мол, верный признак супружеской измены (см. ст. 153—161). И как наказание за подобное злословие сама мадам Жант производит вскоре на свет двух девочек. Ну чем не ситуация фаблио? Но на этом незамысловатая веселость повествования кончается. Мать решает скрыть ото всех свой мнимый грех и подбросить одного из детей куда-нибудь в надежное место. Верный слуга Гале увозит малютку. На глухих лесных дорогах, по которым ему приходится пробираться, его пугают не неожиданные встречи, не чары колдунов или дикие звери. Он боится другого: его страшит, что своими грубыми мужскими руками он не сбережет нежное детское тельце. Неловко, но старательно и трогательно он заботится о ребенке, добывает ему подходящую пищу, укрывает от холода, купает и перепеленывает на стоянках. Причем стоянки эти — не на лесных опушках и не на перекрестках дорог. Густой лес, который казался бесконечным в «авантюрных» романах и был населен фантастическими существами, здесь одомашнен. Лесная дорога неизменно приводит путника в город или селение, где он находит стол и кров. И города эти не фантастические. В романе довольно точно описаны северофранцузские города Руан, Реймс, Нант, Метц, Шалой и некоторые другие. По-видимому, автор был уроженцем этих мест, или не раз бывал там. Но важна не точность этих описаний, которая, конечно, относительна, а интерес к вполне конкретной действительности современной автору эпохи.

Слуга оставляет колыбель с младенцем под могучим стволом ясеня, близ монастыря, носящего красноречивое название «Босежур». Монахини находят малютку, берут ее на воспитание и дают ей имя Френ (т. е. Ясень).

Было бы неверно полагать, что автор рисует своих героев, используя как бы лишь черную или белую краску. Мадам Жант — злоречивая сплетница и, казалось бы, бездушная мать. Но она жестоко терзается, отсылая родное дитя (см., например, ст. 619—641 и др.), и укутывает ребенка роскошным покрывалом, вытканным ее заботливой рукой. Между прочим, характерно, что на этом покрывале изображены любовные сцены из прославленных рыцарских романов предшествующего периода:

Du rоу Floire et de Blancheflour

Y ot la vie, d’une part,

Tissue par merveilleux art,

Toute la vie des amans;

Oncques Francoys ne Alemans

Ne vit chose plus beau pourtrete

Que ceste estoit que Gente ot faicte.

D’ autre part fut toute la vie

Comment Helene fut ravie,

Que Paris emporta par mer.

(v. 516—525)

Настоятельница монастыря, Эрминия, проникается к ребенку жалостью, но и она обрисована многогранно: она может быть доброй, отзывчивой, заботливой, но может сердиться, обрушивать на бедную воспитанницу град упреков и ругательств (см. ст. 3775—3995), может впадать в ярость, в дикой злобе рвать на куски злополучное любовное письмо, топтать его клочки и с остервенением плевать на них (см. ст. 3672—3695), может вынашивать коварный и жестокий план навсегда заточить девушку в монастыре, или, наоборот, может выгнать ее на все четыре стороны. Эрминия строго блюдет распорядок монастыря, ей не чужды семейные соображения: она не хочет допустить брака своего племянника, графского сына Галерана, и безродного подкидыша.

Галеран тоже воспитан в монастыре. В том же самом, что и Френ. И их юная любовь так естественно возникает от постоянного общения в этих уединенных, уютных стенах. Их совместное воспитание описано не менее подробно, чем воспитание Флуара и Бланшефлор. Но в это воспитание Жан Ренар вносит одну существенную деталь. В этом воспитании много эстетического. Молодые люди неравнодушны к красотам природы, которую поэт описывает часто и вдохновенно (см., например, ст. 1994—1996, 2075-2093).

Однако не только Галеран становится поэтом, он слагает звучные лэ, сочиняет к ним мотив и превосходно их поет (см. ст. 1972—1982, 2278—2285). Френ подхватывает мелодию и аккомпанирует юноше на арфе. Как известно, певцом и музыкантом был Тристан; не были чужды музыке и герои многих других куртуазных романов. Жан Ренар может показаться здесь эпигоном. Но в отличие от своих предшественников, он осознает силу поэтического слова, он настаивает на его воздействии на слушателей, в этом и состоит то новое, что он вносит в традиционный куртуазный мотив (см. ст. 2295—2327 и др.).

Есть у героев и верный наперсник — монастырский аббат Лойе, добряк и ворчун. И здесь Жан Ренар поразительно предвосхищает традиционный образ французской литературы последующих веков:

О, спутник вечного романа,

Аббат Флобера и Золя —

От зноя рыжая сутана

И шляпы круглые поля;

Он все еще проходит мимо,

В тумане полдня, вдоль межи,

Влача остаток власти Рима

Среди колосьев спелой ржи.

О. Мандельштам