Читаем Французский «рыцарский роман» полностью

Лойе первым догадывается о чувстве молодых людей, он бережно следит за его развитием, отводит от юных героев угрожающие им опасности и как бы «берет грех на себя». Но его наивные ухищрения в конце концов открываются; Галеран, мужественный и пламенно любящий, но одновременно слабый и нерешительный, отправляется в свои владения, к своим баронам. Френ остается в монастыре. Вот тут-то настоятельница и замышляет постричь девушку в монахини и тем самым навсегда закрыть ей возможность соединиться с любимым. Но Френ, более решительная и деятельная, чем Галеран, умеет постоять за себя. Она смело бросает в лицо Эрминии свою разоблачительную тираду:


J’ay si aprise et entendue


Vie qu’en seust mener en cloistre,


Que je n’y puis m’onneur accroistre;


Nuls n’y fait euvre qui Dieu plaise,


Chascume se rent pour vivre aise;


Pour ce encore ne me vueil rendre;


Si je vueil a rendage entendre


Je m’en istray de Biausejour,


S’entreray en plus dur sejour


Pour eschever aise et delit.



(v. 3842—3851)


Да, девушке предстоит трудная жизнь. Она направляется в Руан. По пути она зарабатывает на хлеб пением на постоялых дворах. А в городе она поселяется у простой буржуазки мамаши Бланш, дружит с ее дочерью Розой, кормится ручной работой вышивальщицы. Описания городской жизни, мельчайших деталей буржуазного быта отыскиваются, конечно, в романах более раннего периода, но здесь они особенно подробны и, если это возможно, поэтичны.

Но с неменьшим воодушевлением, живостью и изобретательностью описывает Жан Ренар и сцены замкового быта — сборы на охоту или на турнир, посвящение в рыцари, приготовления к пышной свадьбе и т. д. Если с сюжетной линией Френ связан мотив трудной женской доли (и, соответственно, сцены городской повседневности), то сюжетная линия Галерана, разлученного с возлюбленной, связана с картинами быта феодалов. Жан Ренар, по-видимому, простой горожанин, но пообтершийся при мелких феодальных дворах, любит описывать пышные торжества и турниры и умеет это делать. Но как эти турниры отличаются от рыцарских состязаний из романов кретьеновского типа! Там обычно бывало много загадочного, часто появлялся никому неведомый рыцарь, скрывающийся под неизвестным гербом. Там часто насмерть бились закадычные друзья, так и не узнав друг друга. У Жана Ренара все рыцари известны, и движет ими не только юная удаль, но и откровенный «интерес»: чего стоит, например, сцена, когда победители на одном из турниров откровенно подсчитывают барыши (см. ст. 6184-6235).

С темой тяжелой женской доли связан мотив мезальянса. Был он, как помним, и в романе «Флуар и Бланшефлор». В «Галеране Бретонском» эта проблема поставлена иначе. Она лишена восточной экзотики, различия в вероисповедании и т. п. Героев разделяет их социальное положение: он — графский сын, она — безродный подкидыш. И хотя читатель-то знает, кто по своему происхождению Френ, проблема не теряет от этого своей остроты. (Заметим, что в сентиментальном романе XVIII и начала XIX в. благородное происхождение безродных персонажей бывало, как правило, скрыто; о нем можно было догадываться, на это делались постоянные намеки, но раскрывалось это только в самом конце книги. Но это спустя по меньшей мере пять веков.) Вообще Жана Ренара постоянно интересует социальное положение его персонажей, в том числе второстепенных и третьестепенных. В романе кретьеновского типа такой точности и скрупулезности не было. Там фигурировали просто благородные рыцари, часто они оказывались королями каких-то отдаленных земель, но, в общем-то, все они были равны за Круглым Столом короля Артура. Здесь, в «Галеране Бретонском», персонажи живут реальной жизнью своей эпохи, и поэтому они не проходят и мимо социальных взаимоотношений (это, между прочим, подтверждается и анализом лексики романа; см. издание Люсьена Фуле).

Тема мезальянса (как это будет затем в бесчисленной череде романов на протяжении веков) решается не без сентиментальных ноток. Френ бедна, безродна, не имеет ни в ком надежной опоры (даже в своем возлюбленном), но она горда и не лишена чувства собственного достоинства. И достаточно активна. Она не только сама зарабатывает себе на жизнь, но и смело пускается на поиски любимого. А он, легко потеряв надежду когда-либо вновь встретиться с ней, уже готовится к свадьбе. Впрочем, женится он на Флёри, которая поразительно похожа на Френ. Похожа — потому что она ее родная сестра. Роман, конечно, заканчивается счастливо. Френ находит любимого, обретает родителей, семью, достойное ее положение в обществе. Но любовь ли здесь побеждает?

Перейти на страницу:

Похожие книги

История мировой культуры
История мировой культуры

Михаил Леонович Гаспаров (1935–2005) – выдающийся отечественный литературовед и филолог-классик, переводчик, стиховед. Академик, доктор филологических наук.В настоящее издание вошло единственное ненаучное произведение Гаспарова – «Записи и выписки», которое представляет собой соединенные вместе воспоминания, портреты современников, стиховедческие штудии. Кроме того, Гаспаров представлен в книге и как переводчик. «Жизнь двенадцати цезарей» Гая Светония Транквилла и «Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом» читаются, благодаря таланту Гаспарова, как захватывающие и увлекательные для современного читателя произведения.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Анатолий Алексеевич Горелов , Михаил Леонович Гаспаров , Татьяна Михайловна Колядич , Федор Сергеевич Капица

История / Литературоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Словари и Энциклопедии
Слово о полку Игореве
Слово о полку Игореве

Исследование выдающегося историка Древней Руси А. А. Зимина содержит оригинальную, отличную от общепризнанной, концепцию происхождения и времени создания «Слова о полку Игореве». В книге содержится ценный материал о соотношении текста «Слова» с русскими летописями, историческими повестями XV–XVI вв., неординарные решения ряда проблем «слововедения», а также обстоятельный обзор оценок «Слова» в русской и зарубежной науке XIX–XX вв.Не ознакомившись в полной мере с аргументацией А. А. Зимина, несомненно самого основательного из числа «скептиков», мы не можем продолжать изучение «Слова», в частности проблем его атрибуции и времени создания.Книга рассчитана не только на специалистов по древнерусской литературе, но и на всех, интересующихся спорными проблемами возникновения «Слова».

Александр Александрович Зимин

Литературоведение / Научная литература / Древнерусская литература / Прочая старинная литература / Прочая научная литература / Древние книги