Французский «рыцарский роман»

Если четыре первых романа Кретьена де Труа достаточно ясны по своим художественным задачам (это не значит, что они просты и неглубоки), то «Повесть о Граале» вызывает до сих пор оживленные споры, «виновен» в которых несомненно и сам автор. Во-первых, конечно, имеет значение тот факт, что роман остался незавершенным и тем самым многие сюжетные линии его оказались как бы оборванными, а символы, которыми так богат роман, — непроясненными. Причем споры вызывает не только главная тема книги — тема Грааля и связанных с ним нравственных проблем. Не прояснены до конца и отношения героя с его возлюбленной Бланшефлор. Не вполне ясно, какую роль играет в романе линия Говена: этот персонаж во второй части произведения совершенно оттесняет Персеваля в поисках чудесной чаши, что давало повод рассматривать «Повесть о Граале» как механическое соединение двух незавершенных автором произведений — неких «Романа о Персевале» и «Романа о Говене». Это якобы искусственное соединение двух текстов, двух набросков считали либо результатом вмешательства какого-то более позднего редактора (если не переписчика), либо даже творческим просчетом самого поэта, либо, наконец, приписывали Кретьену лишь первую часть романа, считая вторую произведением неизвестного автора. Между тем не подлежит сомнению, что введение «поиска» Говена создает определенный параллелизм двух «поисков», один из которых обречен на неудачу, другой же должен увенчаться успехом. И тем самым кажущаяся дисгармоничность произведения оказывается продуманной сложной структурой.

Но основные споры и основные трудности для истолкования коренятся не в этом двухчастном (можно было бы сказать — «двухцентровом») построении романа. Немало было пролито чернил прежде всего по поводу смысла Грааля и связанного с ним этического идеала. У нас нет возможности подробно излагать историю споров по этому вопросу и приводить различнейшие, порой взаимоисключающие точки зрения. Это достаточно полно сделано Жаном Фраппье[77]. Как полагает ученый, основных точек зрения на «природу» Грааля, а следовательно и на его смысл, три. Если говорить об источниках мифа, то их находят в христианской символике (Грааль — это чаша евхаристии, кровоточащее копье — это копье сотника Лонгина и т. д.), в языческих ритуалах и верованиях [78] (отголоски культа плодородия, обрядов инициации и т. п.), наконец в кельтском фольклоре (магические «котелки изобилия» кельтов и проч.). Однако любое из этих сопоставлений страдает тем или иным противоречием. И это далеко не случайно. Противоречивость, многоплановость решения исходных мифов отразили многослойность символики Грааля. Причем, думается, многослойность во многом сознательную. Использовав кельтские мифологемы, Кретьен де Труа придал им и христианский смысл, умело обыгрывая многозначность и многосмысленность основных мотивов романа.

В отличие от своих более ранних произведений, поэт строит повествование широко и миогопланово, и эта многоплановость выразилась не только во введении параллельной линии Говена. Поль Зюмтор [79] выделил три повествовательных «слоя» в романе. Первый «слой» связан с описанием воспитания молодого рыцаря (здесь есть следы мотивов инициации фольклорного героя). В решении этой темы немало свойственного Кретьену юмора, иронической усмешки. Второй повествовательный «слой» связан с темой завоевания свободы и обретения чувства ответственности. Третий лежит в области религиозного чувства.