Французский «рыцарский роман»

Ses escus a argent estoit,

Roses vermelles i avoit,
De sinople les roses sont.
Bien fu armes sur le gascont,
Un bel ceval de molt grant pris.
L’escu par les enarmes pris,
Venoit armes molt gent et biel.
De roses avoit un capel
En son elme, qui biaus estoit.
Ses cevals tos covers estoit.
D’un samit, et si ot vermelles
Unes roses, et a mervelles
Estoit esgardes...

(v. 1711—1723)

Впрочем, такое поэтическое воодушевление вызывает у поэта не только вид рыцарского вооружения, не только башни и подъемные мосты, крепостные стены и замковые рвы. С неменьшим увлечением, не менее подробно описывает Рено де Божё и обильные трапезы, со скрупулезной мелочностью перечисляя напитки и яства. У Кретьена и его современников этого не было. У него тоже, конечно, пировали, пускали по кругу полный кубок, обносили гостей роскошными блюдами. Но там это описывалось мимоходом, и читательское внимание на этом не .задерживалось. Здесь, у Рено де Божё, появляется нечто новое. Как бы все больший круг жизненных явлений вызывает заинтересованность у автора и читателя и получает эстетическую оценку. Однако это не делает из Рено де Божё «реалиста», реалиста, конечно, в узком, ограничительном смысле, поэтому вряд ли правомерно относить автора «Прекрасного Незнакомца» к «реалистическому течению» куртуазного романа, как это сделали Ф. Буарон и Ж.-1П. Пайен2(i. Характерно, что в работах, специально посвященных этому «течению», в книгах Антима Фуррье [130] и Фейта Лайонса [131], наш роман почти не упоминается, а если о нем и заходит речь, то совсем не как о произведении «реалистическом». Так, для Рено де Божё пиршество оказывается еще одним ярким пятном в картине рыцарских будней, а также дополнительной характерологической деталью: например, оруженосец героя Роберт не случайно пользуется его безмерным доверием; он его заслужил, так как он мастер на все руки; в частности, он ловко раскидывает скатерть на лесной опушке и уставляет ее всевозможными яствами.

Таким образом, бытовые детали привлекают поэта не сами по себе, а как средство раскрытия характеров протагонистов и создания красочного фона действия. Впрочем, в первой части романа мы не найдем ни попыток психологического анализа, ни фиксирования развития характеров героев. Прекрасного Незнакомца не одолевают сомнения, он неуклонно идет к цели. При каждом новом препятствии он вскакивает на коня, упирает копье в луку седла или обнажает меч. Делает он это без колебаний. Конечно, это дается ему нелегко и он тяжко страдает от ран, но психологически он остается статичен, неизменен, и ран душевных он не ведает.

Так длится до тех пор, пока он не прибывает на чудесный Золотой Остров. Приближение к нему отмечено все большей эстетизацией изображаемого. Феерический замок на этом острове описан неожиданно кратко. Он описан, скорее, не художником, а опытным фортификатором, отметившим и глубокие рвы, полные рыбы, и причалы для кораблей, и крепкие стены, и мосты, удобные для караванов купцов. И тем не менее картина эта поэтична. Поэтичность достигается, думается, не столько некоторой краткостью описания, сколько неожиданностью появления замка. Расставшись с Гордецом из Долины, наш герой пускается в путь (вместе с Робертом, девицей и ее карликом), и тут деревья вдруг расступаются — и замок, весь, целиком, предстает во всем своем монументальном величии их восхищенному взору:

Et quant се vint a l'avespree

Si issirent d’un bos foillu,
Un castiel de pres ont veu,
Qui molt esteit et bons et bials.

(v. 1498—1501)

Описание замка не должно заслонять собой описания нового действующего лица, с кем сталкивается юный рыцарь на предзамковом лужке. Его встречает пригожая девица. Как потом выясняется, это сестра короля Артура Маргарита. Характерно (для писательской манеры Рено де Божё), как она описана. Сначала в самых общих чертах — одежда. Потом — снова наряд, но несколько подробнее. Наконец — внешность. Так можно увидеть человека, постепенно к нему приближаясь (заметим, что превосходным мастером вот такого постепенного описания был Кретьен де Труа).

Эта встреча сулит герою новую «авантюру». Пройдя и через нее, герой попадает, наконец, в замок, и здесь-то и происходит роковая, заранее предначертанная ему встреча. Встреча с хозяйкой замка. И вот теперь, именно в этот момент, замок описан более подробно, но описан уже не фортификатором, а поэтом. Здесь тоже говорится и о крепких стенах, и о двадцати грозных башнях, но также — о чудесном сиянии, излучаемом дворцом, что находится в центре замка. А вот героиня, хозяйка замка, описана, наоборот, скупо: