Французский сезон Катеньки Арсаньевой

Судя по витиеватости выражения, совершенно Павлу Игнатьевичу не свойственной, настроение его в ту минуту было исключительно благожелательным и даже игривым.

— Французы? — не поняла я.

— Некий Александр Дюма, если не ошибаюсь — литератор, уже полтора часа находится во вверенном моему попечению городе у своей землячки, и мой долг — узнать, чем он в настоящую минуту занят, не вызывает ли подозрений, а ежели вызовет, то доставить к себе домой, не выпускать из виду и не позволить ему общаться со своими соотечественниками. Поэтому если не возражаете…

И он протянул мне локоть кренделем.

Я посмотрела на него с подозрением:

«Неужели и этого человека затронула та эпидемия, которую с таким ужасом живописал мне Петр Анатольевич?»

Но тут же отогнала эту мысль. Павел Игнатьевич был человек несгибаемый, романов (тем более французских) не читал, да и французский знал действительно неважно, поэтому в переводчике на самом деле нуждался. А у меня появилась возможность одной из первых в Саратове повидаться с Дюма.

— Павел Игнатьевич, а можно я возьму с собой Шурочку? Она встречалась прежде с этим человеком, — для пущей убедительности немного преувеличила я степень ее знакомство со знаменитым писателем, — и будет нам весьма полезна при встрече.

— Берите вашу Шурочку, хотя, — он шутливо нахмурил брови, — ее европейские знакомства мне и не по душе.

Я тут же послала мальчика за Шурочкой, а сама отправилась с Павлом Игнатьевичем в тот дом, который осчастливил своим присутствием знаменитый француз, в память о чем благодарные саратовцы когда-нибудь повесят на него памятную мраморную или даже бронзовую скрижаль.

И снова я нарушу свое намерение. Потому что «благодарные саратовцы» никакой такой скрижали на тот дом не повесили, поскольку и дом этот снесли через несколько лет после описываемых тетушкой событий, да и о самом визите Дюма в их город очень скоро забыли. Впрочем, судя по всему и сама тетушка написала эти слова в шутку. О чем свидетельствует буквально следующий же абзац:

Кстати об эпидемии: она закончилась, не успев начаться. О Дюма, как справедливо заметил, Петр Анатольевич, говорил весь город, это правда. Говорили в лавках, присутственных местах. на улицах… Целый день. А на следующий день словно забыли о самом его существовании.

Не думаю, что это свойство исключительно моего родного города, скорее это наша национальная черта, а с годами, поездив по миру, я склонна считать ее и вовсе общечеловеческим качеством. Новость — еще вчера потрясающая — сегодня уже всего лишь волнует, а завтра уже становится общим местом, обычным делом и самым заурядным событием. Человек так устроен, что адаптируется с поразительной скоростью к самым невероятным обстоятельствам и именно поэтому, наверное, и выжил на этой планете, не обладая ни исключительной физической силой, ни (да простят меня великие гуманисты) исключительным умом.

Всему виной наша приспособляемость. Это исключительно человеческая черта, и в этом качестве с человеком не может сравниться ни одно другое существо. И явись на нашу планету какие-нибудь шестикрылые жители иного мира, уже через неделю (я в этом уверена) их перестанут воспринимать, как угрозу, через две — перестанут обсуждать, а через три — будут обращать внимания не больше, чем на бродячих собак.

Может быть, я и преувеличиваю, но не очень сильно. Во всяком случае на Дюма, заявляю это со всей ответственностью, в Саратове почти не обращали внимания все те дни, которые он здесь провел. Утверждая это, я не имею в виду Шурочку. Но это — особый случай. Шурочка — это вообще исключение из правил во всех отношениях. Может быть, благодаря этому она и остается в течение долгих лет моей лучшей, если не единственной настоящей подругой. Она не перестает меня удивлять, не подчиняется никаким правилам, то есть является уникальной и неповторимой, непредсказуемой как… никто другой в этом мире. Другого сравнения я не нашла, поскольку соперников у моей Шурочки нет, а следовательно и сравнить ее мне не с кем.

Но прежде чем описать вам ее причуды в присутствии французской знаменитости, упомяну о собственной встрече с этим действительно замечательным человеком.

На мой взгляд — он обладает всеми достоинствами, равно как и всеми недостатками этой нации, если типично французскими качествами считать не внешнюю вертлявость и легкомыслие, которые свойственны скорее французским парикмахерам, а может быть парикмахерам вообще вне зависимости от их национальности, а остроумие, иногда довольно пикантное для российского уха, наблюдательность, гибкость ума и удивительное жизнелюбие. А отсюда и все достоинства и недостатки этого человека, которые, по мудрому высказыванию неизвестного гения, суть продолжение наших достоинств.