Французское искусство жить не напрягаясь

Кроме того, если внимательнее изучить биографию Рембо, которого считают гениальным поэтом, то вы узнаете, что он сам по себе был человеком крайне серьезным (помните его строчку – «В семнадцать лет серьезность не к лицу»?) и еще в 15-летнем возрасте выиграл конкурс стихов на латыни. Рембо, типичный поэт-изгой, бросивший писать стихи в 19 лет, отличался успехами в учебе и великолепно владел латынью: писал на ней свободно, даже не обращаясь к словарю. Если сложить время, потраченное на сочинение стихов, изучение латыни и обильнейшее чтение, в сумме легко набежит 10 000 часов. А что насчет Моцарта? В пять лет отец-скрипач познакомил его с тонкостями игры на клавесине, а в 14 он смог записать по памяти Miserere, самое знаменитое сочинение итальянского композитора и священника Грегорио Аллегри, услышав его лишь однажды. А ведь это сложное произведение, длящееся четверть часа! Впечатляет, правда? Итого: к 14 годам Моцарт легко набрал 10 000 часов, если не больше. Успех Рембо и Моцарта не взялся ниоткуда: просто оба рано начали.

10 000 часов за 10 лет. Что ж, скажете вы, звучит серьезно и в то же время реалистично. Но как Малкольм Гладуэлл пришел к такому красивому круглому числу? Он опирался на результаты исследования, проведенного в 1993 г. под руководством Карла Андерса Эрикссона из Университета штата Флорида и двух других психологов во всемирно известном Берлинском университете искусств. Кратко передам его суть. Для эксперимента отобрали 30 студентов-скрипачей по рекомендации преподавателей и разделили их на три группы: «лучшие из лучших» (будущие всемирно известные солисты, суперзвезды скрипичной сцены), «отличники» (будущие музыканты оркестра) и «хорошисты», или будущие учителя музыки (без комментариев). Все они посвящали изучению музыки 50,6 часа в неделю. В счет шли теоретические занятия, репетиции, концерты и т. д. Очевидно, что все они тратили на работу с инструментом одинаковое время, но было важное отличие: студенты из двух первых групп уделяли индивидуальным занятиям 24,3 часа в неделю, а из последней группы – всего лишь 9,3 часа. Еще одно существенное несовпадение: скрипачи из первых двух групп отмечали, что спят примерно по 60 часов в неделю, а скрипачи из последней группы – 54,6 часа в неделю. Получается, больше индивидуальной работы и больше отдыха.

Но мы до сих пор не видим разницы между «лучшими из лучших» и «отличниками». Скрипачей попросили ретроспективно оценить, сколько у них накопилось часов практики с того момента, как они взяли в руки скрипку. Оказалось, что «лучшие из лучших», несмотря на такой же объем еженедельной практики, как и у «отличников», просто начали раньше. К 12 годам у них уже было на 1000 часов больше, чем у будущих преподавателей. К 18 годам будущие солисты в среднем набирали 7410 часов индивидуальной практики, будущие музыканты оркестра – 5310 часов, а будущие учителя музыки – 3420 часов. Следовательно, заключили психологи, существует прямая зависимость между уровнем компетентности групп и средним общим временем индивидуальных занятий на скрипке.

Аналогичные результаты наблюдаются и среди пианистов. По оценкам исследователей, музыканты – вне зависимости от инструмента – в среднем накапливают 10 000 часов практики к 20 годам. Вернее, не просто практики, а целенаправленной практики. Музыкант осознанно выбирает сложные упражнения, требующие усилий. Такие занятия по своей сути должны быть индивидуальными, поскольку риск ошибки слишком высок и, следовательно, репетировать лучше не под критическим огнем со стороны сверстников.

В статье под названием «Роль целенаправленной практики в приобретении экспертных навыков»{7} Эрикссон и его соавторы переносят свои выводы и на спортивную сферу. В спорте, как и в музыке, то, что люди принимают за дар и врожденный талант, на самом деле представляет собой результат многолетних упорных тренировок. Серия приближений и обобщений – и вот появилось «правило 10 000 часов». Согласно этому правилу, для достижения профессионализма в любой сфере необходимо (и достаточно) посвятить этому делу 10 000 часов. Посыл, согласитесь, крайне обнадеживающий: да здравствует демократия, да здравствует равенство, любой может добиться желаемого благодаря упорному труду. Но в то же время он заставляет родителей чаще отдавать маленьких детей в спортивные секции и музыкальные школы, а также подкрепляет бытующее заблуждение, что если человек чего-то не добился, то причина в недостаточном усердии. Эта концепция одновременно раскрепощает (как говорят французы, quand on veut, on peut – если хочешь, то можешь) и обвиняет («твои неудачи – твоя вина»). «Волшебное число величайшего мастерства», как его описывал сам Гладуэлл, может использоваться для стигматизации.