Французское наследство

Увидев дочь, она ничего не сказала, но было видно, что растерялась, не зная, как оценить произошедшие перемены. Кто знает, насколько глубоки изменения.

Яна поняла, что мама пытается прощупать, не преподнесла ли дочка им с отцом сюрприз, и улыбнулась:

– Пила. И не раз. Перепробовала все сорта. Теперь я спец по прованским винам, так что обращайтесь.

Мама пожевала губами и… промолчала. Зато отец вдруг повеселел:

– Надо заказ сделать, пусть и нам дадут попробовать. Пару бутылок шампанского к Новому году.

– Да Таняша с удовольствием, если только Себастьян раньше все не выпьет, – подхватила обрадованная Яна. – Он до ее вина большой охотник.

– Часто у нее гостит?

– Довольно часто. Дом большой, все поместятся. Даже если мы втроем нагрянем.

Она хотела развить тему, но отец, видимо, решил, что для начала хватит, и перевел разговор:

– Тут тобой Кир интересовался. Вчера как раз звонил. Дело у него какое-то есть.

– Венский? Какое у него ко мне может быть дело?

– Не стал говорить. Наверное, интересное, раз молчит. Надо позвонить и пригласить на ужин.

С этими словами отец вышел из комнаты.

– А чем еще вы там занимались? – спросила мама, рассматривая баночку с фуа-гра и пытаясь вычислить срок годности продукта.

– Ели, мам. В Провансе или едят, или говорят о еде.

– А я слышала, что французы жадные.

– Точно. Ужасно жадные до вкусной еды, – усмехнулась Яна.

Мама взглянула внимательно:

– Ты изменилась.

– Это хорошо или плохо?

– Пока неясно. Но в любом случае надеюсь, что ты…

– Нет, мам. Преподнести вам сюрприз я пока не собираюсь.

Она произнесла это легко и тут же почувствовала, что затылок налился тяжестью. Сказать или нет? И как? Еще в самолете она решила, что скажет не сразу, а выберет подходящий момент. Она так много об этом думала, что голова разболелась.

Может, сейчас?

Яна посмотрела маме в лицо и уже открыла рот…

– Кир не сможет. Нога опять разболелась. Еле, говорит, до дома вчера дошел.

Занятая своими мыслями, Яна еще целую минуту рассматривала заваленный французскими гостинцами стол, а потом подняла голову:

– Нога? А что у него с ногой?

– Точно не знаю. То ли артрит, то ли артроз.

– И давно?

– Давненько. Ты что, не помнишь? Он с палочкой к нам приходил.

– Не помню почему-то. Просто не обращала внимания.

Она закрыла глаза и немедленно увидела темную вытянутую фигуру, удаляющуюся неровной, дергающейся походкой. На какую ногу он хромал? Кажется, на левую.

– А какая нога?

– Что? – обернулся папа.

– Какая нога болит у Кира Арнольдовича?

– Правая.

А может, не на левую, а как раз на правую?

– Ему то лучше, то хуже, – вступила мама. – Иногда хромота совсем не заметна, а с осени началось обострение. Сырость. Вот и застудил.

Яна обвела родителей взглядом, но больше ничего спрашивать не стала и поднялась.

– Можно я спать пойду? Глаза слипаются.

– Конечно, Яночка. Только душ прими с дороги, а то не уснешь.

«Я и так не усну», – хотела сказать она, но лишь кивнула молча.

Может ли Венский быть убийцей бабушки Наташи?

Вопрос, даже не произнесенный вслух, звучал настолько дико, что Яна, стоя под душем, зажмурила глаза.

Женщины иногда прощают тех, кто злоупотребил возможностью, но никогда – тех, кто ею не воспользовался.

Эту когда-то небрежно брошенную Стариком фразу последние два дня Он повторил про себя сотни раз. Наверное, было бы лучше не видеться с Булошницей вообще. Но стоило ему вернуться в Россию, ноги сами привели к двери магазина. И как назло, в тот миг, когда Он вошел, хозяйка появилась в зале с корзиной свежей выпечки. Запах ударил в нос и заставил сердце забиться в неистовом желании броситься в ее объятия. Волнения прибавила она сама: подняла на него до невозможности голубые глаза и улыбнулась так, что кровь кинулась в лицо. Чертова Булошница!

Когда ее внимание отвлекла продавщица, Он несколько успокоился и вдруг подумал: «Возможно, было бы лучше все-таки сделать то, что так давно жаждут его душа и тело. Воспользоваться советом Старика, чтобы потом выбросить Булошницу из головы».

Оглянувшись, Он увидел, что хозяйка магазина смотрит прямо на него, и, как ему показалось, призывным взглядом.

Конечно, он отвернулся и быстро – насколько позволяла нога – кинулся вон.

Сказалась привычка.

Потом он обругал себя последними словами и даже хотел вернуться.

Не вернулся. Он подготовится и зайдет позже.

Вот уже два дня не мог решить, стоит ли тратить на Булошницу время и силы именно тогда, когда следует сосредоточиться на достижении стратегической цели.

С одной стороны, волнения того рода, который приносят в жизнь женщины, сейчас неуместны. С другой, Он боялся, что мысли о Булошнице отвлекут в самый неподходящий момент и помешают действовать эффективно.

Он и так поймал себя на том, что, задумавшись, иногда произносит вслух ее имя.

– Наташа, – сказал Он и разозлился окончательно.

Да! Он сделает это, но не для услады телесной. Булошница может пригодиться для реализации его цели. Он ее использует и выбросит из своей жизни!

Именно этому учил его Старик.