Французское общество времен Филиппа-Августа

Однако сумма в полмиллиона наверняка не была большой. Следует подумать об образе жизни, который приходилось вести епископам того времени, о частых путешествиях, которых требовала от них служба у короля и Папы, о денежных вымогательствах этих двух властей и об установившихся традициях гостеприимства и милостыни. Обязанности епископата были многочисленны, а во времена, о которых идет речь, у епископа, в отличие от его капитула, не было источника обогащения в виде даров и вкладов верующих. В то время как домен и поступления каноников постоянно росли, состояние епископа оставалось приблизительно неизменным. Он мог увеличить доходы епархии только с помощью управления, энергичного и ловкого одновременно, на что были способны далеко не все прелаты.

Тем не менее епископы умирали отнюдь не в бедности. Почти все они, как видно из содержания их завещаний или из указаний в церковных книгах записи умерших, находят возможность осыпать щедротами свою церковь, монахов и бедняков. Они более или менее обогащают казну своего собора, передавая книги, предметы редкой роскоши, священнические облачения, ценные сосуды. Завещание Петра Немурского, епископа Парижа, датированное июнем 1218 г., содержит любопытное перечисление предметов, оставленных им собору Богоматери, Сен-Виктору, св. Мартину Турскому: испанские ковры, лиможские сундуки, прекрасные манускрипты и т. д. В 1181 г. в Осере умирает епископ Гийом де Туей, дары которого всем капитулам и аббатствам диоцеза долго перечисляются его биографом. Он завещает своему собору чашу и сосуды из серебра, дорогие ткани и часть своей библиотеки. Другой осерский епископ, преемник Гуго де Нуайе, Гийом де Сеньеле, сменяя в 1220 г. свое епископство на парижскую кафедру, отдает своему капитулу богатые папские одеяния, митру, изукрашенную золотом и жемчугом, два серебряных позолоченных сосуда, подушки прекрасной работы, золотой крест, содержащий реликвию, девять золотых марок, чтобы изготовить крест и чашу, дома, виноградники и ренты. И его преемник, добавляет Осерская хроника, нашел все епископские жилища обставленными мебелью и полными вина и зерна. В 1180 г. епископ Шартрский Иоанн Солсберийский завещал своему собору ценные ткани, драгоценную мантию, епископский перстень и всю свою библиотеку. Детали подобного рода в избытке присутствуют в синодиках церквей. Отсюда не следует, что владение епархией непременно становилось гарантией изобилия. Щедроты до или после смерти могли сочетаться с весьма посредственным финансовым положением. Доказательство этого содержится в истории Осерской епархии: таков случай епископа Гуго де Нуайе, этого великого строителя крепостей. Он занял денег в казне своего собора и возвратил бы их с процентами, говорит хронист, если бы смерть дала ему на это время. В сущности он завещал этот долг своему преемнику.

Но другие умели обогащаться. Приведем в пример Мориса де Сюлли. Сын простого крестьянина из сеньории Сюлли, что в Орлеане, он приехал учиться в Парижский университет. Там он жил как бедный студент: поговаривали даже, что он кормился подаянием и прислуживал богатым школярам. Магистр теологии, он стал каноником, потом архидьяконом, затем архидьяконом собора Богоматери. Его репутация профессора и проповедника подняла его к самым высоким должностям. Избранный в 1160 г. епископом Парижа, он обнаружил такой талант в обращении с епископскими финансами, что сумел найти необходимые средства на восстановление своего собора и оставить, умирая, значительные дары собору Богоматери: дом близ монастыря, права на проезд по дорогам в парижском предместье, церковные облачения, денежные суммы на украшение большого алтаря, 100 ливров на кровлю собора, 100 ливров бедным клирикам, 100 ливров для каноников, присутствующих на утренней мессе, 190 марок серебром на покупку земли и виноградников, чтобы ими пользовался его внучатый племянник; 900 ливров аббатству Сен-Виктор; 40 ливров Сен-Жермен л'Осеруа и т. д. Не были забыты и бедные, которым была отказана определенная сумма. Морис де Сюлли — тип благочестивого епископа, преуспевшего благодаря собственным заслугам, конечно, ничем не владел до вступления на парижскую кафедру, что доказывает, что должности архидьякона и епископа обогащали даже тех, кто отправлял их честно.

* * *