Французы на Северном полюсе

— В Париже летом, в парке Монсо, когда поливали газоны. При помощи специального поливочного устройства на траву льется настоящий дождь, и, когда солнечные лучи попадают на водяной фонтан, образуется радуга, правда совсем маленькая, эдакий карманный вариант.

— Это правда! Верно, я тоже видел, — откликнулись сразу несколько голосов.

— Ее иногда можно увидеть и просто в водяных брызгах.

— Ну хорошо, но я ставлю порцию табаку тому, кто сделает искусственное ало.

— Вы проиграете, друг мой, лучше не рискуйте, — вмешался доктор, — так как я берусь показать вам когда хотите искусственное ало, такое же, как вы видели. Для этого мне достаточно будет поместить перед зажженной лампой стеклянную пластинку, покрытую кристаллами квасцов. Ну что, желаете посмотреть?

— Верю вам, доктор, и прошу простить меня за то, что позволил себе усомниться в вашей правоте.

— Ну что вы, я, напротив, очень доволен вашей реакцией. Она свидетельствует о том, что перед тем, как утверждать что бы то ни было, вы хотите поглубже изучить предмет спора. И я поздравляю вас с этим.

Было десять утра. В этот час собак обычно выпускали на прогулку, и они проявляли крайнее нетерпение.

— Ну, — сказал Плюмован, — чья нынче очередь заботиться о собаках?

Все молчали. На корабле так тепло и уютно, что не хочется выходить.

— Языки проглотили… Придется заглянуть в список… До чего бессердечный народ!.. Неужели вам не жалко песиков, ведь они все время сидят взаперти!.. Эй, Ник, твоя очередь! И твоя, Курапье… Живо! За мной!..

Матросы, как положено, пробыли несколько минут в палатке и вышли наружу.

— Брр!.. Ну и холодище! — вскричал Курапье.

— Как в Антиллах жара… Просто не верится, что где-то люди ходят чуть ли не голые…

— И что растут апельсины, лимоны, бананы…

— Водятся райские птицы, попугаи и…

Почуяв приближение людей, собаки громко залаяли. Парижанин открыл дверь, и вся стая с радостью бросилась наружу.

— Тише, вы! Оглашенные!.. — Артур Фарен отскочил в сторону. — Чуть с ног не сшибли!

Собаки окружили Плюмована, стали ласкаться. Они его очень любили. Он так трогательно заботился о своих четвероногих друзьях.

— Хватит вам! — урезонивал собак Артур. — Сейчас накормят.

— А вы, друзья, будьте любезны пока почистить клетки.

«Йап, йап!» При этих звуках, значение которых четвероногие прекрасно поняли, они бросились на корабль, галопом пробежали мостик и остановились перед палаткой. Рука кока слегка приоткрыла вход, и вся свора, толкаясь и радостно тявкая, бросилась внутрь. Дюма ласково позвал псов, поставив перед ними три огромных миски. Собаки, подняв хвосты, с удивительным проворством принялись поглощать содержимое мисок. О, великолепный, горячий, пахнущий тюленьим жиром суп! Одно движение языка — и вот все тарелки уже пусты! Пока собаки ели, Ужиук стоял неподалеку, жадно посматривая на собачьи тарелки.

«Йап, йап!» Сметливый парижанин сам придумал это звукоподражание, сильно напоминающее собачий лай. С его легкой руки выражение «сделать «йап-йап» быстро вошло в лексикон экипажа, обозначая, что пора идти обедать или ужинать.

Наконец псарня вычищена. Дверь остается некоторое время открытой, чтобы проветрить ее. Но вот Плюмован пронзительно свистнул, и хорошо подкрепившаяся свора тут же покинула палатку, сломя голову бросившись на льдину, в самый снег. Здесь собаки исполнили какую-то безумную сарабанду, сопровождаемую неистовым лаем, вилянием хвостов и прыжками, поднимая вокруг себя целые столбы снежной пыли. Когда первое буйство прошло, стая собралась вокруг капитана, готовая по первому зову броситься за добычей — полярным зайцем или лисой. Но капитан, человек решительный в случае, когда речь шла о медведе, старался успокоить излишний собачий пыл. Нужна была крайняя осторожность, так как в случае малейшей ошибки встреча могла закончиться трагически.

Иногда случалось, что собаки выходили из повиновения. Артур мог долго звать их, кричать, свистеть, но хитрые псы делали вид, что не слышат. Тогда раздавался громкий удар хлыста. Аргумент был лучше всяких слов и редко когда не срабатывал. Если все же находился правонарушитель, слишком тугой на ухо, Плюмован приводил в действие свое оружие — верное средство для поддержания дисциплины.

— Эй, Белизар, Кабо, Помпон, Рамона! Собачки мои, в дозор!

Раздался громкий радостный лай, псы взяли след и бросились вперед. Вдалеке послышался шум борьбы, и вот четыре «жандарма», который Фарен называл своим четвероногим конвоем, ведут, толкая, кусая и дергая, опоздавшего пса, который понуро бредет, съежившись и опустив хвост. С тех пор, как животные были предоставлены его заботам, парижанин, выказав незаурядные способности дрессировщика, сумел сделать из них настоящих ученых собак.

И странное дело: в Юлианехобе, где их плохо кормили и держали в черном теле, они не были такими понятливыми.

Забота и внимание сделали свое дело.