Фредерик Рюйш и его дети

«А что если сделать Петербург городом монстров? Чтобы со всей России и из-за рубежа в Петербург съехались уроды с клешнями вместо ног и рук, огромные, как Буржуа, и маленькие, как обезьянки, карлики. И такие, и такие… – Петр в одиночестве вышагивал по залам палат от одного урода к другому. – Это будет удивительнейший город Земли, – и хохот громоподобный разносился по залам с уродами, и звонко стучали каблуки о мраморный пол. – Это будет красивейший город в мире, а населять его дворы, плавать на лодках по каналам, в роскошных одеждах чинно бродить по улицам будут монстры… Их будет много, их будут тысячи! Да, Петербург сразу станет самым интересным, самым влекущим городом мира…» – вот что думал Петр, блуждая по залам Кикиных палат, и хохот громовой вновь раздавался в пустынных залах и многократным эхом носился он под сводами музея.

Вскоре была построена Кунсткамера, куда и были перевезены монстры Фредерика Рюйша. А для того, чтобы жители к уродам привыкли, поскорее велел Петр выдавать всем, кто пришел в Кунсткамеру, рюмку водки. Тогда-то, 13 февраля 1718 года, Петр и издал свой знаменитый указ о собирании монстров по всей России, в указе было подробно прописано, как сохранять мертвых монстров. За мертвого урода платили три золотых, за живого – в три раза больше, пятнадцать золотых.

И потянулись в столицу уроды со всего ее необъятного простора. Разных форм и сословий… Не всегда это были уроды – просто некрасивая, али плешивая, али рябая девка какая приедет и требует себе казенного содержания. Вот, дескать, я уродка, замуж никто не берет. О науке никто не помышлял, потому много люду обиженного да просто лицом некрасивого в столицу потянулось за благодеянием.

Экспонат Кунсткамеры

Поначалу настоящие-то монстры приехать не осмеливались, хотя указы царские по всей стране зачитывались, и Петр требовал прилежного их исполнения, но опасались они уродство свое в столицу везти да перед государем выставлять… А потом по весне вдруг как прорвало: повезли уродов в Петербург в спиртах и живых на телегах, на бричках и просто пешим ходом. Некоторые с непривычки, замотавшись в плащи, прятали свои достоинства, иные, наоборот, выставляли напоказ… Город наполнился монстрами. Кого здесь только не было, это был настоящий праздник уродства.

В «Ведомостях» печатались, например, такие заметки:

«Из Малой России гетман господин Скоропадский прислал сюда в спирте двух монстров, одного мужеска и женска полов, в одном составе сросшиеся, да теленка с двумя головами». В 1725 году из Ахтырок от князя М. Голицына «были присланы две заурядные собачки, которые, однако же, по росписи, родились от девки 60 лет».

Везли не только человеческих монстров. Из Выборга прислал и овцу с двумя языками и двумя глазами с каждой стороны, из Тобольска – барашков, одного с восемью ногами, другого с тремя глазами. Их были десятки и сотни.

Человеческих монстров размещали в Кунсткамере. Кто был способен физически, работали при музее, некоторых выставляли в качестве живых экспонатов. Поначалу петербуржцы опасались их, обходя здание Кунсткамеры стороной, но потом попривыкли. Возможно, значительную роль в этом сыграла бесплатная рюмка водки, которую наливали каждому посетителю, а во хмелю русскому человеку и сам черт не брат.

Петр привез из-за границы Буржуа – великана гигантского роста – 2 метра 27 сантиметров. Петру нравилось, когда великан стоял на запятках его кареты. После смерти Буржуа его скелет, кожу и отдельные органы отдали в Кунсткамеру, где они хранятся и поныне.

Голова неизвестного мальчика

Петр был добр со своими монстрами, любил угощать их сладостями, уроды отвечали ему преданностью. Были среди них и слабоумные существа, совсем не способные на общение и чувства, от них, как правило, избавлялись родственники, передав на попечение казны, тем более что за своих уродов, являвшихся обузой в хозяйстве, можно было еще и денег получить. Слух о том, что на никчемных можно заработать, распространился по России быстрее указа царского.

А уродов все везли, и везли, и везли…

Так что в Кунсткамере места не оставалось. И встал вопрос о постройке для них специального дома. Петр хотел было денег не жалеть и выстроить им дворец, но денег в казне лишних не нашлось, да и места бы в одном дворце всем не хватило, поэтому живых уродов стали расселять по городу в разные районы.

В Кунсткамере же остались Фома, Яков и Степан, работавшие тут же кочегарами, а когда приходили посетители и представлявшиеся живыми экспонатами, им это дюже нравилось. Особенно же работа экспонатом нравилось Фоме, карапету 126 сантиметров роста, на руках и на ногах у него было всего по два пальца, похожих на клешни рака.