Фредерика

Казалось бы, разница в возрасте и интеллекте должна была бы разделить этих двух джентльменов. Так и думала Фредерика, но она не учла одного решающего обстоятельства: оба они были помешаны на спорте. Случайно Гарри узнал, что этот олух Эндимион, оказывается, был заядлым охотником и превосходным наездником. Эндимион ни в коей мере не хвастался своими успехами: единственное, что он любил рассказывать про свои спортивные достижения, это как он свалился в ров с водой во время очередных скачек в Баркби-Холт да как вылетел из седла в Виссендайне. Хотя Эндимион винил в этом себя, а не лошадь, Гарри ясно было, что, насколько туп он мог быть в гостиной, настолько превосходен в седле. После охотничьих новостей они перебирали все возможные виды спорта, обсуждали превосходство новой дроби и преимущества одной модели ружья перед другой, и после подобного описания каждым своих рыболовных подвигов и поимки лососей невероятных размеров трудно было решить, кто из них проникался большим уважением к другому.

Фредерика была озадачена тем, что Эндимион так скоро завоевал симпатии ее легкомысленного брата, но Черис, слушая их беседы с горящими благодарностью огромными глазами, была очень довольна и, как-то оставшись наедине с Гарри, с мольбой в голосе спросила его:

— Ведь он тебе нравиться, Гарри, правда? — И, краснея, добавила: — Я говорю о нашем кузене, мистере Даунтри!

— А, ты о нем! — отозвался Гарри. — Отличный парень! Сильный, как черт, надо признать!

— И очень красивый, тебе не кажется? — застенчиво сказала она.

Поскольку на это Гарри не обращал внимания, ему пришлось подумать, прежде чем согласиться:

— Пожалуй, да. Только уж слишком здоровый: весит не меньше шестнадцати стоунов, бедняга! Ай, а какой у него, должно быть, удар! Но, знаешь, такой вес может подвести на ринге. Эти тяжеловесы все такие неповоротливые!

Немного обиженная этими критическими замечаниями, Черис сказала:

— Но он такой любезный — настоящий джентльмен!

Он согласился и с этим, но заметил:

— Правда, в голове у него пусто! В самом деле, если бы я задумал поговорить с ним о чем-нибудь, кроме охоты, боюсь, он оказался бы круглым дураком.

— Нет, он не такой!

— Да точно! Он, конечно, знает пропасть всего о лошадях, и… — тут он осекся, внезапно пораженный страстью, с которой она бросилась его защищать. — Не хочешь ли ты сказать, что снова влюбилась?! — воскликнул он.

— Неправда! Я никогда не влюблялась прежде! Никогда!

— Никогда не влюблялась? А как же…

— Нет! — повторила она. — Я не знала! Я не понимала! Это совсем другое!

— Ну, — сказал Гарри сокрушенно, — если ты не была влюблена ни в одного из тех, кто увивался вокруг тебя, то ты неисправимая кокетка! Почему же ты никогда не пыталась их отвадить?

Слезы брызнули у нее из глаз, и она проговорила убитым голосом:

— О, Гарри, нет! Не кокетка! Просто они были такими близкими друзьями! Как я могла быть с ними так сурова, если знала их всю жизнь? А если ты говоришь о бедном мистере Гриффе, клянусь, я не давала ни малейшего повода!

— И ни малейшего отказа! — сказал Гарри.

— Но, господи, только подумай, как… как это было бы жестоко! Он был такой робкий и такой чувствительный! Я не могла его так ранить!

— Но того типа в бородавках, которого к нам привел Том Рашберри в прошлом году, не назовешь робким! Этот хлыщ имел наглость приходить и петь серенады тебе под окном и будил всех нас своими кошачьими концертами!

— Ох, Гарри! — с упреком сказала она. — У него был прекрасный голос! Да, и тебе известно, что он мне ничуть не нравился, я просто жалела его, особенно после того, как ты так грубо поступил с ним — вылил ему на голову кувшин воды, притворившись, что принял его за кота! Может быть, раз или два мне и казалось, что я влюблена, но теперь я знаю, что ошибалась. Я никогда никого не любила, как люблю Эндимиона, и никогда не полюблю!

— Полюбишь, — ободрил ее Гарри. — Ты ведь знаешь, Черис! Думаю, через неделю, не меньше, ты уже будешь вздыхать по кому-нибудь еще!

Она заплакала еще сильнее, отвернулась и грустно сказала:

— А я-то надеялась, что хоть ты меня поймешь!

— Ради бога, не расстраивайся, — умолял Гарри, тронутый ее печальным видом. — Не стоит из-за этого плакать. Тем более что Даунтри сам без ума от тебя! Фредерика мне сказала об этом, хотя могла бы и не говорить, это и дураку видно!

— Фредерика его не любит, — сквозь рыдания проговорила Черис.

— Ну и что из этого? Она просто не поняла еще, что ты, ну, серьезно увлеклась им! Почему, черт возьми, ты ей не скажешь об этом? Господи, уже не боишься ли ты ее?

— Ах нет, нет! — ответила Черис. — Она не поверит мне, Гарри, как и ты! Как все ужасно! Из-за меня мы приехали в Лондон, ведь Фредерика решила устроить меня при-прилично! Я знаю, она не верит, что я буду счастлива с Эндимионом, и убеждена, что я забуду его через неделю, если не увижу его больше! А она экономила и отказывала себе во всем, чтобы устроить эту поездку для меня! Как я могу быть такой неблагодарной!