Фрейд

Двойное является репликой, повторением. "Повторение подобного" в свою очередь в определенных условиях может дать эффект "Unheimliche", аналогичный раздвоению, который благодаря факту повторения обретает свойства тревожащей близости. Для иллюстрации Фрейд приводит очень личное воспоминание об Италии, в котором тема троекратного возвращения на улицу проституток выступает под знаком "чувства тоски, сопровождающего многие сновидения": "Однажды жарким летним полднем я шел по пустым незнакомым улочкам маленького итальянского городка и попал в квартал, характер которого не мог вызвать сомнения. В окнах небольших домов видны были только накрашенные женщины, и я поспешил покинуть узкую улочку, повернув на ближайшем перекрестке. Но, проблуждав некоторое время без провожатого, я внезапно вновь оказался на той же улице, и поспешность моего нового бегства привела лишь к тому, что я вернулся туда в третий раз, совершив новый круг. Тогда я испытал чувство, которое могу назвать странно тревожащим, и был весьма рад, когда, отказавшись от дальнейших исследований, вернулся к тому месту, из которого вышел".

В этом случае вполне возможно, что "чувство тоски и тревожащей странности", вызванное у Фрейда итальянским приключением, связано как со страхом потеряться - как "коща находишься на высоком дереве, и внезапно спускается туман", - так и со страхом найти себя, то есть обнаружить своего двойника, одного из двойников, одну из тайных сторон своей личности, которая может вдруг возникнуть на повороте улицы. Фрейд использует здесь определение Шеллинга, где ясно утверждается принцип торможения: "Unheimliche" ... это то, что должно оставаться скрытым, но проявилось". Интересно отметить, что воспоминание Фрейда, тесно связывающее сексуальность и "Unheimliche", находится в центре исследования, в которых доминируют темы двойственности, кастрации, кастрирущего отца, а также смерти. "Unheimliche" отражает то, что мы называем механизмом "могущества мысли", характерным для детской психики, магические и анимистические концепции первобытных людей, от которых в нашем сознании сохраняются неизгладимые следы, так что, как разъясняет Фрейд, "все, что сегодня кажется нам странно тревожащим, связано с остатками анимизма в нашей психике, продолжающими проявляться".

Анимистическая мысль особенно активно развивает разнообразные варианты темы смерти с ее образами приведений, оживших мертвецов, погребенных заживо и т. п. "То, что большинству людей представляется высшим проявлением странно тревожащего, - пишет Фрейд, - связано со смертью, трупами, появлением мертвых, призраков и привидений". Так Фрейд, не помышляя об этом, наметил одно из кинематографических направлений (правда, оставшееся долгое время "непризнанным"), благодаря которому по экрану прошли страшные вереницы вампиров, зомби, оживших мертвецов, мумий и Франкенштейнов.

Этим, по существу, исчерпывается тема "Unheimliche": "Нам больше нечего добавить, - пишет Фрейд, - поскольку, описав анимизм, магию, волшебство, могущество мыслей, отношение к смерти, непроизвольные повторения и комплекс кастрации, мы почти исчерпали перечень факторов, превращающих в тревожащую странность то, что было просто страшным". Однако, достигнув крайней точки "Unheimliche" с его страхами, мы сталкиваемся с обращением, приводящим нас через поразительное слияние противоположностей к сокровенным глубинам "близкого", основам "Unheimliche". За фигурой кастрирующего отца - главного действующего лица "Unheimlicfie" вырисовываем я образ древней матери, стоящей у истоков развитие либидо, благодаря которой психика обретает возможность с отвагой и уверенностью порождать и осваивать самые страшные фантасмагории, вступать в полную риска игру с ужасающими фантастическими фигурами. Этот же самый образ древней матери, несомненно, мог бы, и у него есть для этого весомые средства, породить новое направление развития страшной близости, но Фрейд не стремится к этому, и нам представляется более подходящим закончить, дабы избежать "дурного глаза" "Unheimliche", на приятной перспективе, рисуемой Фрейдом: "Многие люди считают, что наиболее явно тревожащая странность проявляется в мысли быть погребенным заживо в состоянии летаргического сна. Однако психоанализ говорит нам: эта страшная фантазия всего лишь трансформация другой, в основе которой нет ничего страшного, но которая, напротив, окрашена сладострастием и представляет собой фантазию о жизни в теле матери".

"Гриф" Леонардо да Винчи