Фрейд

"Градива" - название новеллы датского писателя Вильгельма Йенсена, написанной в 1903 году. Фрейд по рекомендации Юнга прочел ее с большим удовольствием и был поражен аналогией между персонажами, ситуациями, взаимосвязями и его собственными психоаналитическими опытами. Молодой герой рассказа, археолог Ханольд находится под влиянием настоящего наваждения: он мечтает о помпейской девушке в виде муляжа из гипса по имени "Градива" - "движущаяся вперед"; его интерес фиксируется (в фетишистской манере) на движении ее ноги. Когда он приезжает в Помпеи, его бредовая фантазия переключается на молодую туристку, из плоти и крови, по имени Зоя Бертганг, которая вполне психоаналитически и в то же время грациозно и тактично, по-помпейски, выводит его из лабиринтов сновидений, заставляет почувствовать вкус к истинной, "солнечной" реальности...

Это лишь изложение сюжета простого и увлекательного рассказа, написанного легко, прозрачно, точно сотканного из обилия разнообразных картин, персонажей, действий и значений, через которые легко скользит анализ Фрейда, подобно ловкой ящерице из новеллы, которая проскальзывает между лавовыми плитами погребенного города. Фрейд пытается проследить все блуждания и маниакальные идеи персонажей, отразить мифологическую сторону рассказа, дать почувствовать читателю колорит залитых солнцем Помпеев.

Написанная в период летних каникул 1906 года, в "солнечные дни", по выражению Фрейда, "Мания и сновидения...", такая же короткая, как и "Градива", представляет собой столь редкое у Фрейда "солнечное" произведение, отражающее увлечение автора Италией и археологией, а также солнце, столь ярко присутствующее в рассказе самого Йенсена.

Когда в 1907 году книжка вышла, Фрейд отправляет один экземпляр Йенсену, который хотя и написал в своем ответе, что не знаком с работами Фрейда и психоанализом, но признал соответствие данной интерпретации психологическому замыслу своей новеллы. Ознакомившись с другими работами датского писателя, Фрейд высказывает перед членами Венского общества гипотезу о сильном либидном влечении писателя в детстве к сестре или близкой родственнице. Она страдала серьезным физическим недостатком, возможно, если буквально воспринять данную в рассказе идеализированную картину, была хромоножкой и рано умерла, что наложило на психику писателя трагический отпечаток. На сообщенные ему комментарии его биографии Йенсен ответил, что у него никогда не было сестры, но, отмечает Джонс, "он написал, что предметом его первого увлечения была девочка, которая выросла вместе с ним и умерла от туберкулеза в возрасте 18 лет. Много лет спустя он вновь был увлечен другой девушкой, напомнившей ему первую, которая также внезапно умерла. Таким образом, - заключает Джонс, - по крайней мере часть гипотезы Фрейда, возможно, самая главная, оказалась верной".

Знаменитая улыбка Джоконды не оставила Фрейда равнодушным. Но еще более таинственной и возвышенной показалась ему улыбка на картине в Лувре, изображающей святую Анну, Мадонну и ребенка-Иисуса. Он задает себе вопрос о причинах удивительного постоянства формы, выражающей у художника идею бесконечной нежности и острого материнского счастья. Название работы Фрейда - "Детское воспоминание Леонардо да Винчи". Вот единственное "воспоминание детства", которое художник счел нужным поместить среди своих научных записей: "Когда я еще лежал в колыбели, ко мне спустился гриф, своим хвостом раздвинул мой рот и несколько раз ударил им по губам".

Отталкиваясь от этих озадачивающих воспоминаний первых лет Леонардо, Фрейд приходит к образу Матери, черты которой -восстанавливаются благодаря символическому Грифу - отголоску египетской мифологии. Изображение Грифа, которое многие исследователи обнаруживают на картине "Святая Анна..." в сочетании линий, через агрессивно-либидное действие хвостом, наводит на мысль о гомосексуальных склонностях художника. Здесь Фрейд применяет неукоснительный методический принцип: "Если целью биографического эссе является проникновение в глубины психической жизни героя, нельзя... обходить молчанием сексуальную жизнь субъекта". Фрейд говорит лишь о "психической жизни", а не о работе, искусстве, стиле, которые остаются как бы за пределами психоаналитического толкования, но это не исключает внимательного анализа используемых форм и пластических решений.