Фрейд: История болезни

Согласно легенде, Фрейд позволил себе со свойственным ему чувством мрачного юмора приписать: «Могу от всей души рекомендовать гестапо кому угодно». Однако это, повторим, не более чем легенда, основанная на рассказе самого Фрейда, что лишь он хотел сделать такую приписку и даже задал вопрос гестаповцу, может ли он это сделать…

В субботу, 4 июня, стоя на перроне Западного вокзала вместе с Анной, Мартой и своим псом чау-чау по кличке Лан, Фрейд попрощался с четырьмя остающимися в Вене сестрами — Розой, Паулой, Мици и Дольфи. Вместе с братом Александром Фрейд потом переслал сестрам 160 тысяч австрийских шиллингов — деньги, которых должно было хватить надолго. Фрейд понимал, что сестрам придется нелегко, но не верил, что немцы и в самом деле решатся на тотальное уничтожение евреев — ведь «нация, которая родила Гёте, не может так испортиться»!

Наконец поезд тронулся и за окном стали проплывать придорожные районы Вены — города, в котором Фрейд прожил 79 лет жизни, в котором прошел через травлю и обожание, познал любовь и ненависть, счастье великих открытий и горечь потерь и разочарований…

Потом и эти кварталы остались позади и потянулись аккуратные пейзажи Австрии и Германии, их сменила ночная мгла, укутавшая обе эти страны. На рассвете 5 июня поезд пересек французскую границу, а днем на парижском вокзале Фрейда, Анну и Марту уже встречали Мари Бонапарт и Уильям Буллит. Проведя день в резиденции принцессы, Фрейды отправились вечером в Кале, а оттуда — на пароме в Англию. Ночью ему снилось, что он, подобно Вильгельму Завоевателю, высаживается в бухте у города Певенси — несмотря на почтенный возраст и смертельную болезнь, он всё еще оставался конкистадором, и эта поездка была для него еще одним приключением, а Англия — страной, которую предстояло «завоевать» ему и его потомкам.

Так начиналась новая, последняя глава…

Не этой книги — всей долгой, мучительной, прекрасной, противоречивой и великой жизни Зигмунда Фрейда.

Глава восьмая А НАПОСЛЕДОК Я СКАЖУ…

Прибыв на пароме в Дувр, Фрейды отправились оттуда в Лондон, причем, учитывая важность его персоны, Фрейд получил дипломатический паспорт и освобождение от таможенного осмотра багажа. На лондонском вокзале поезд с Фрейдами был подан на особую платформу, чтобы избежать назойливого внимания фоторепортеров и просто любопытствующей публики, пришедшей посмотреть на отца психоанализа. Отсюда Джонс повез Фрейда на арендованную Эрнстом квартиру, с которой в сентябре 1938 года Фрейд с Мартой и Анной переселился в просторный дом с садом на Мерсфилд-гарденс. Эрнст расставил всю мебель так, чтобы новое, более просторное жилище напоминало отцу квартиру на Берггассе, а домработница Паула Фихтль расположила книги, античную коллекцию и все прочие предметы на рабочем столе хозяина в том же порядке, в каком они стояли в свое время в Вене. Таким образом, Фрейд и в самом деле должен был чувствовать себя в Лондоне как дома.

Судя по всему, первые месяцы пребывания Фрейда в Лондоне были в самом деле счастливыми. Пережитое в ходе поездки возбуждение, как это часто бывает, улучшило его самочувствие и придало новые силы.

«Здесь можно написать о многом, по большей части приятном, кое о чем очень приятном. Встреча на вокзале „Виктория“, а затем статьи в газетах за эти первые несколько дней были очень добрыми, даже восторженными. Мы утопаем в цветах. Приходят интересные письма: только три письма пришло от коллекционеров автографов, один художник хочет нарисовать мой портрет во время отдыха, и т. д.

…Затем поступают приветствия от большинства членов английской группы психоанализа, от некоторых ученых и еврейских обществ; piece de resistance была длинной телеграммой на четырех страницах из Кливленда, подписанной „жителями всех вероисповеданий и профессий“, в высшей степени почетное приглашение, со всевозможными данными нам обещаниями, чтобы мы поселились в их городе. (Нам придется им ответить, что мы уже распаковали свои вещи.) Наконец, и это нечто особенное для Англии, приходят многочисленные письма от незнакомых людей, которые просто желают сказать, как они счастливы, что мы приехали в Англию и находимся в безопасности и спокойствии», — писал Фрейд в эти дни.

Сохраняя верность данному Эрнесту Джонсу обещанию, Фрейд продолжал до последнего оставаться «на капитанском мостике» и внимательно следил за всем происходящим в мире психоанализа. В том числе — и за начавшейся на проходившем в августе 1938 года Международном психоаналитическом конгрессе в Париже дискуссией по вопросу о том, могут ли лица, не обладающие специальным медицинским образованием, заниматься психоанализом. Дискуссия шла в основном между европейскими и американскими психоаналитиками, и в итоге по этому вопросу был создан комитет из представителей обеих сторон для выработки компромиссного решения.