Фрейд

Записка предназначалась для архива Фрейда – Freud Collection, LC – и как материал для Эрнеста Джонса, который в то время писал биографию мэтра. Впоследствии она послужила основой для лекции Шура 1964 года The Problem of Death in Freud’s Writings and Life. (Реферат см. в: Psychoanalytic Quarterly, XXXIV [1965], 144–147.) Судя по тому, что среди бумаг Шура сохранилось шесть или даже больше черновиков этой лекции, она далась ему с огромным трудом. Записку Шура я дополнил приятным и в высшей степени плодотворным интервью с Хелен Шур (3 июня 1986 года), а также нашей перепиской с ней. Некоторые подробности подтверждает письмо племянника Фрейда Гарри, датированное 25 сентября 1939 года, которое он отправил из Нью-Йорка своим теткам в Вену и которое, как там пишет Гарри, основано отчасти на непосредственной информации, отчасти на телеграммах от друзей (см.: Freud Collection B1, LC). Я нашел чрезвычайно полезными несколько писем Анны Фрейд к Эрнесту Джонсу, в частности от 27 февраля 1956 года, в котором содержатся важные подробности (см.: Jones papers, Archives of the British Psycho-Analytical Society, London). Остается несколько разночтений, которые, на мой взгляд, можно приписать сильным чувствам, испытываемым участниками событий и отразившимся на их воспоминаниях.

Мой рассказ о некоторых на первый взгляд незначительных, но на самом деле важных деталях отличается от опубликованной версии Макса Шура (см.: Freud, Living and Dying, 526–529), а также от конспекта его лекции 1964 года. В лекции он ошибочно утверждает: «21 сентября он [Фрейд] сказал врачу, что его мучения уже бессмысленны, и попросил успокоительное. После введения морфия в качестве обезболивающего он мирно заснул, а затем впал в кому и умер в три часа утра 23 сентября». (Конспект лекции Шура, с. 147, курсив мой.) Впоследствии биографы за неимением другого надежного источника – как бы то ни было, Шур являлся самым авторитетным и красноречивым свидетелем, – просто повторяли сведения из опубликованной версии и лекции (см., например: Clark, Freud, 526–527).

Работая над биографией Фрейда, ставшей классической, Эрнест Джонс поначалу избегал «нездоровых» подробностей, но затем воспользовался запиской Шура, пересказывая ее близко к тексту, а местами практически цитируя. Анна Фрейд сообщала Шуру, что Джонс не хочет писать о серьезных недомоганиях ее отца, однако отметила, что болезнь со всеми ее ужасающими подробностями в то же время была наивысшим выражением его отношения к жизни (см.: Анна Фрейд Шуру, 2 сентября 1956. Max Schur papers, LC). Анна хотела, чтобы Джонс включил записку Шура в последнюю главу биографии, но он решил, вполне справедливо, просто пересказать ее и процитировать (см.: Jones III, 245–246). Джонс тепло поблагодарил Шура в предисловии к книге (см. там же, XII–XIII). Разница между запиской Шура и рассказом Джонса невелика, но необходимо отметить следующее: Шур, уподобившись адвокату, никак не комментировал этот деликатный момент, тогда как Джонс со всей определенностью (и неточно, если следовать лекции Шура) утверждал, что, когда Фрейд, жизнь которого превратилась в невыносимую пытку, обратился за помощью к Шуру, тот «сжал его руку и пообещал, что даст ему седативное средство» (Jones III, 246, курсив мой). Джонс также пишет, что 22 сентября Шур дал Фрейду треть грана морфия. Эта доза соответствует 0,0216 грамма, что буквально совпадает с той, которая приведена Шуром в его книге, где он пишет, что ввел мэтру подкожно два сантиграмма морфия. Но если Джонс упоминает только одну инъекцию, то Шур – две, даже в опубликованной книге: «Я повторил эту дозу примерно через двенадцать часов» (там же), а в пояснении, которое Шур написал для своей неопубликованной записки, он отмечает, что в опубликованных материалах изменил дозировку и опустил свой разговор с мэтром. В письме к Анне Фрейд от 7 апреля 1954 года он предложил поправки, указав, что «правильная версия (дозировка, более одной инъекции) отправлена в архив [Фрейда]». (Дубликат, Max Schur papers, LC.)