ФРГ. Штрихи к портрету

Изрытый, строящийся, перестраивающийся, неуютный, деловой, разношерстный, разноязычный, неопрятный, растущий, развивающийся, деятельный, он никак не влезает в привычную обойму представлений о сред нем западногерманском городе: чист, опрятен, патриархален. Строго говоря, сегодня уже многие здешние города не соответствуют вложенному в память клише, но не в такой мере. При всей своей внешней несхожести, зачастую разительной, они тем не менее содержат нечто общее, единое, по которому безошибочно можно определить их национальную принадлежность. Франкфурт — будем считать — исключение. И оно, мне кажется, не порождение послевоенного времени. Оно — и самом основании города, в его назначении, в его, если так можно выразиться, рождении. Многих городов могло бы не существовать вовсе. Многие могли бы стоять в других местах, скажем на сотню километров южнее или восточнее. Франкфурт же не мог не появиться и притом именно там, где он стоит. А стоит он чуть ли в географическом центре страны, можно подумать, в специально выбранном месте. Но это не так. Хотя бы потому, что, когда возник Франкфурт, никакой страны здесь не было. Был древний естественный торговый путь, что шел на восток от Рейна. Этот путь пересекался с таким же естественным, древним и важным путем, образованным Майном, и от него на север, к истокам Везера. Майн — главный приток Рейна — привязывает к нему посредством своих многочисленных рек равнину Баварии, тяготеющую в той же мере и к Дунаю— главному водному пути Южной Германии. Короче говоря, здесь был перекресток важнейших естественных дорог древней Европы. Если вспомнить, что Майн впадает в Рейн как раз в середине его судоходной части, то можно сказать, что Франкфурт — та точка, где встретились север, юг, восток и запад… Нет ничего удивительного, что уже римляне основали здесь свое поселение. Но честь основателей города остается все же за франками. Здесь, где террасы подошвы Таунуса, пробитые Майном, образовали многочисленные острова, издревле существовал брод, переходивший от галлов к римлянам, от римлян к франкам. Так произошло название города: «Брод франков».

В средневековье он стяжал себе известность ярмарками. За купцами шагают солдаты и приводят полководцев. Полководцы становятся князьями. Князья выбирают императоров. Здесь, во Франкфурте, их и выбирали, а с середины XV века и короновали. Здесь, кстати говоря, жил Карл Великий…

Расположенный вдали от политических центров, (Берлина и Вены), он тем не менее в 1816 году стал местом заседаний сейма Германского Союза, а в революционном 1848 — Учредительного собрания.

Политические привилегии «вольного города» на ка ком-то этапе развития страны должны были вступит в противоречия с тенденцией централизации политической власти. Это произошло в 1866 году. Франкфурт, лишенный своих «вольностей», был присоединен на правах простой деревни к округу Висбадена и обложен громадным денежным штрафом — свыше пятидесяти миллионов тогдашних золотых франков.

Репрессии уже не могли остановить роста экономического значения города. Эти мероприятия вызвали совершенно непредвиденные последствия. Он становится центром банковского капитала, представленного многими солидными учреждениями во главе со знаменитым «домом Ротшильдов»… Место ежегодных ярмарок заняли постоянно действующие базары — прототипы современных универсальных магазинов. Их недельный оборот превышал общий оборот былых ярмарок, чему весьма и весьма способствовали давно уже облюбовавшие этот город ювелиры. Разноплеменный, разноязычный, манящий своим рынком, обещающий применение способностей, деловой Франкфурт еще в большей степени стал играть роль пристанища энергичных натур, желающих либо умножить свои капиталы, либо образовать их. Дух деятельности, оборота накладывает отпечаток и на внешний вид города. Он рано расстался со средневековыми укреплениями. На их месте появились сады и бульвары. Старые, скученные кварталы средневекового еврейского гетто были снесены, а само гетто уничтожено. Место дряхлых, опирающихся друг на друга, провисших домов заняли нарядные особняки. Законы, искусственно препятствующие притоку иностранцев, были отменены. Город обрел новое кольцо — пояс заводов и фабрик.

Прошло сто лет. Не так-то уж много для города, по долгожитель, покинувший Франкфурт в юности и вернувшийся сюда на склоне лет, вряд ли узнал бы родные места. Разве что собор, памятник готики XIV века, — мощное и одновременно легкое, воздушное здание из старинного бордового песчаника. Или старинную ратушу, в зале которой был помазан на царствование Карл Великий. Или флигелек караульного помещения, так называемую «вахту». Все эти здания подняты из руин, и которые город был превращен к концу войны. Но восстановленные и реставрированные, они, увы, не смогли занять своего былого положения и не определяют уже лица города. Они сами похожи на долгожителей и скорее присутствуют, чем живут. Центр города сместился, и давно уже роль его символа исполняет отнюдь не соборная башня и не старинный ратхауз, так называемый «римлянин». А что?