ФРГ. Штрихи к портрету

Думаю, что любая из центральных торговых улиц. Те стеклобетонные ущелья, куда свозятся груды товаров, куда стекаются реки покупателей, где располагаются истинные храмы современного здешнего общества — банки, управления концернов, биржи.

Особенно хороши и впечатляющи эти улицы вечером, когда зажигаются рекламы, когда темнота скрывает грязь, недоделки, примитивность, скороспелость, убожество, когда яркие лучи выхватывают и подносят к глазам только то, что нужно, только то, что впечатляет в данный момент. Точь-в-точь, как это делается на сцене театра. Разве существенно, что прекрасные дали гор и лесов всего лишь навсегда разрисованный холст да картон. Зритель не хочет этого знать. Он живет и своем другом мире, он живет в сказке.

Если бы меня спросили, что я вспомню при слове «Франкфурт» прежде всего, я бы ответил: улицу. Да, вечернюю, исхлестанную стремительными огнями реклам улицу, составленную из заваленных товарами витрин. Она живет. Она переполнена мчащимися автомашинами. Она забита пешеходами. Она как артерия неизвестного, но сильного существа. Она и есть артерия. Артерия города Франкфурта.

Когда говорят: город восстановлен, подразумевают восстановление его функций. Прежнего города восстановить нельзя. Беспомощны музеи. Бесполезна реставрация. Бессильны памятники. Бронзовая фигура немецкого литератора, критика и публициста XIX века уроженца Франкфурта Людвига Берне по мере роста нависающего над ней небоскреба превращается из величественной в жалкую, словно наглядно подтверждая когда-то высказанную им мысль: «Постоянна только изменчивость». Да, постоянна только изменчивость. В данном случае изменчивость цен, курсов, спроса, предложения. Именно этим и живут банки и биржи. Штормовой ветер века не выветрил из города банкирский дух, но сконцентрировал его до предела. Там, где вчера лежали груды развалин, сегодня тянутся в небо ажурные руки подъемных кранов, а завтра будут громоздиться этажи, подпирающие лаконичную вывеску: «Рейн-Майнц-Банк», или «Коммерч банк», или «Дойче банк».

Новые господа предпочитают теперь селиться на золеных склонах Таунуса, за чертой города, оставляя и нем место для контор, управлений, банков и других таких же учреждений, определяющих общий облик Франкфурта.

Возьмите в руки любой справочник или путеводитель по городу, и на вас посыпятся всяческие «центры». Биржевой центр, банковский центр, железнодорожный центр, международный центр, расчетный центр, полиграфический, издательский…

Статистические выкладки показывают, что торговые и кредитные обороты города, равно как выпуск продукции и численность его населения, давно превзошли довоенные показатели. Все это верно, но неполно. По числу убийств, ограблений, насилий Франкфурт прочно держит первенство и уверенно несет сомнительную славу центра гангстеров, наркоманов и алкоголиков.

Но уж коли мы взяли в руки путеводитель, то есть смысл пройтись по городу. Прогулку эту целесообразнее всего начать с вокзала — необъятно широкого здания, прикрытого стеклянной крышей и украшенного позеленевшими от времени фигурами поддерживающих земной шар атлетов да изображениями орлов. Вокзал пришел прямо из XIX века. Как это ему удалось — непонятно. Но таким он представляется с привокзальной Кайзерштрассе — оживленной и нарядной улицы. Если присмотреться, слишком оживленной. Но лучше не приглядываться. Здесь район ночных ресторанов, порнографических кинотеатров (существуют и такие) и тому подобных заведений. С витрин смотрят такие кадры, что становится дурно. Особенно впечатляющи эти кварталы вечером. Но безопаснее побывать здесь днем. Безопаснее… Однако не безопасно!

И при свете дня маячат у входов в «заведения» мрачные потертые личности. При вашем приближении такая «личность» делает широкий гостеприимный жест: «Только у нас!» Исчерпывающую информацию о том, что бывает «только у нас», можно получить из соответствующих газет, по старинке называемых «бульварными».

Чтобы не вынести превратного представления о Кайзерштрассе, не будем глазет!» по сторонам, а устремимся к замыкающему улицу небоскребу «Дойче банк», этажей под пятьдесят. По мере удаления от вокзала улица принимает все более респектабельный характер, обрастая роскошными витринами и вывесками солидных учреждений. Оканчивается она площадью, украшенной скульптурной группой трех первопечатников: Гутенберга, Фауста и Шеффера. Площадь перевита транспортными путями, перейти ее невозможно.

Мы ныряем под землю и попадаем в… универмаг. Надо хорошо знать город, чтобы выбрать нужное направление в лабиринте подземных торговых рядов. Мы не знаем города и отдаемся воле случая. Случай выводит нас к одинокой башне, нелепо торчащей среди стеклобетонных блоков, набитых товарами и бумагами. Повернем направо, минуем «Бриллиантовую биржу» и остановимся у железной решетки, окружающей обычный школьный двор. От всех прочих школьных дворов он отличается тем, что у одной из его стен лежит надгробная плита, на которой написано: «Здесь покоится мать Гёте».