ФРГ. Штрихи к портрету

Боюсь быть оспоренным, обвиненным в отсутствии вкуса и других грехах, но скажу прямо и откровенно: не нравится мне этот город. Мне кажется, что в чем-то он фальшив. Или, скажем мягче, странно противоречив. Нет, он не безлик, как многие современные города, по и не национален. Скорее космополитичен, аморфен и при всей своей кажущейся оригинальности не оригинален, лучше, не самобытен. Смесь юга с севером, востока с западом. Вкуса с безвкусицей, столичного с провинциальным. Может быть, именно здесь, более чем в каком-либо другом городе Западной Германии, чувствуется иностранное влияние: итальянское, французское, голландское. Но оно не бросается в глаза как нечто чужеродное. Скорее наоборот, именно оно и присуще городу, именно оно и определяет его лицо. Короче, Мюнхен — не характерный для ФРГ город, хотя сегодня самый притягательный в стране, особенно для молодежи. Он и не музейный город, хотя нашпигован музеями, да и сам как музей. Он не театральный город, хотя по количеству сцен и созвездию актеров он, безусловно, держит первенство. Мюнхенский университет и Высшее техническое училище самые крупные в стране, но нет в нем ничего, абсолютно ничего от университетского города. Он носит славу города художников. Но где его великие мастера? Крупнейший книгоиздательский центр. Но где его поэты и писатели? Казалось бы, кому, как не ему, перенять если не административное, не политическое, то культурное, научное наследство Берлина. Но этого не случилось. Почему? Чего-то не хватает этому гиганту, несмотря на кажущееся изобилие и процветание.

Чего? По-моему, самобытности, возникшей на национальной основе.

Говорят: кто ищет, тот находит. А кто приходит без вопросов, тот уходит без ответов.

Мой первый вопрос здесь был: «Как попасть в «Хофбройхауз»[17]. Подозреваю, что я был не оригинален, Многие приезжие начинают именно с этого вопроса. Потому что «Хофбройхауз» и есть та самая главная пивная… И вот пожилой господин, переживший то самое время, охотно растолковал мне путь к этому почтенному заведению, не только стены которого, но, думается, и многие клиенты помнят залихватские речи основателей «тысячелетнего рейха». Кажется, спроси и услышишь: «Вот здесь сидели все они…» Но мало уже кто спрашивает. Утратился как-то интерес к истории.

«Пивной дворец» — так следовало бы переводить имя этого заведения — имеет три этажа. На третьем — парадный зал, на втором — респектабельный ресторан, и на первом — то, что составляет славу всей пивной, если это понятие приемлемо для помещения, вмещающего уж и не знаю сколько сотен питухов. Обстановка здесь, конечно, самая «романтичная». Низкие сводчатые потолки, под которыми плавают непроницаемые тучи табачного дыма, длинные, крепко срубленные дубовые столы, такие же лавки, никогда не пустующие. Все огромное помещение наполнено десятками самых разнообразных звуков. Обрывки разговоров, песен, брани, криков весьма органично сплетаются в пеструю пауковую ткань, переливающуюся всеми цветами радуги. Время от времени эту оргию как бы подминает под себя грохот духового баварского оркестра. Компании сколачиваются мгновенно и так же быстро рассыпаются. Любители выпить шатаются по залу в поисках единомышленников, выясняют отношения, постукивая, как правило, кружками об стол, как бы вбивая мысли и собеседника. К хору густых мужских голосов время от времени примешиваются вибрирующие тона кельнерш, «пивных девушек», как их здесь величают. Говорят, что в Мюнхене существует то ли орден, то ли цех таких официанток, принадлежать к которому не так-то просто, как не просто работать в «Хофбройхаузе», особенно на его знаменитом первом этаже, известном более под именем «Конюшня»[18]. Нужно, утверждают знатоки, по меньшей мере обладать моральной устойчивостью, огромной выносливостью, физической силой, пониманием мужских слабостей и всепрощающей материнской добротой. Без этих качеств здесь делать нечего.