Фридолин, нахальный барсучок

Итак, Изолайн продолжал свой путь, остановившись только один раз, когда впереди заметил несколько строений, — то был одинокий хутор, вокруг которого лисёнок предусмотрительно сделал крюк. Со двора послышалось звяканье цепи и злобный лай. Это лаяла Аста — утренний ветерок донёс до неё запах Изолайна. Но лисёнка лай не испугал — впереди уже виднелся высокий лес, Большой буковый лес, и Изолайн, миновав опушку, скрылся под его сенью. Тут ему перебежала дорогу мышь — хап! «Может, мне тут полегче будет, чем до сих пор!» — подумал лисёнок, принимаясь за тщательное исследование незнакомого края.

Три дня у него ушло на это, но зато потом он знал здесь всё до последнего муравейника. На самом деле этот прекрасный буковый лес не велик и человек проходит его в длину за полчаса, а поперёк — за четверть. Ну, а такое расстояние как раз очень подходило лисёнку. Не учуял Изолайн здесь ни одной другой лисы, да и люди, кажется, здесь редко показывались. Зато всякого корма было вдоволь.

«Теперь надо найти жильё», — подумал Изолайн. Не хотелось ему больше ночевать в противных кроличьих норах, а то и просто под кустом. Хорошо бы найти настоящую лисью нору со многими ходами и выходами, из которой легко удрать, если подойдут люди или собаки! Изолайн и сам мог бы вырыть себе нору, лапы у него были достаточно сильные, но ведь, во-первых, мама никогда не показывала ему, как надо рыть нору, а во-вторых, он был слишком ленив. В Большом буковом лесу он сразу же нашёл три лисьих норы и по дерзости своей решил, что вполне может выбрать себе одну из них. Нору у кроличьего обрыва, в которой жила когда-то молодая барсучиха Фридерика, он сразу отверг и по той же самой причине, по какой она не понравилась матушке Фридезинхен: чересчур уж открыто она была расположена, а стало быть, и не безопасна. Старую лисью нору, в которой теперь устроилась матушка Фридезинхен, он тоже не одобрил — слишком уж сыро и гнило было в ней.

Значит, оставалась нора под высокими светлыми буками на южном берегу Цансенского озера, где теперь в одиночестве обитал Фридолин. К ней-то и стал присматриваться Изолайн. Разумеется, о том, чтобы овладеть столь желанной квартирой силою, не могло быть и речи — исхудавший лис был чересчур слаб. Он, шпионя, уже не раз видел, как нежился на солнышке упитанный и клыкастый барсук. Но это не отпугнуло Изолайна: с тех пор как он покинул Меховский лес, он стал уверенней в себе; здесь, в Буковом лесу, счастье должно ему улыбнуться, и он непременно добудет себе хорошую нору. Изолайн даже решил, что барсук охотно примет его к себе в жильцы, хотя первая попытка подъехать к Фридолину потерпела неудачу.

Когда в яркий летний полдень барсук, тихо похрюкивая от удовольствия, грел на солнышке своё брюшко, Изолайн, волоча от подобострастия тощее пузо чуть не по самой земле, подобрался к нему и улёгся рядышком. Так они и лежали некоторое время: один на спине, другой на животе, один — сонный от сытости, другой — притаившись, с хитро поблёскивавшими глазками.

Фридолин, потревоженный столь необычным образом среди самых сладких сновидений, от неожиданности так и застыл. Лишь время от времени он осторожно косился в сторону нежданного гостя. Ни разу в жизни не видел он лисы, и эта показалась ему чем-то похожим на ненавистных собак. К тому же от неё ужасно пахло, а для чувствительного барсучьего носа подобная вонь была просто невыносима.

Вообще-то Фридолин отнюдь не отличался прыткостью, но вонь заставила даже этого тугодума соображать побыстрей. Он решительно повернулся и хватанул Изолайна зубами. Взвизгнув, лис вскочил и приударил в кусты. Фридолин же, разгневанный столь наглым нарушением своего одиночества, удалился в нору, где всегда царил приятный мрак, и в полудремоте стал размышлять о несправедливости такого мироустройства, когда даже самый добропорядочный барсук лишён возможности мирно погреть своё брюшко на солнышке.

Целых два дня выжидал Изолайн, прежде чем вновь решиться подойти к зубастому отшельнику. Но на этот раз он поступил хитрей. Смиренно расположившись на почтительном расстоянии от барсука, прямо в пыли, он притащил в зубах подарок — большого ужа, не проглотить которого стоило немалых усилий: от голода у Изолайна урчало в животе.

Фридолин покосился раз, покосился два… Жирный, почти в метр длиной уж — недурной обед!

Тем временем Изолайн, прижимаясь животом к земле и всем своим видом выражая почтительность и смирение, подбирался всё ближе и ближе к барсуку и под конец выплюнул ужа прямо ворчуну под нос. Фридолин не заставил себя просить и тут же уплёл поднесённый ему дар. А Изолайн, сидя на задних лапах, добродушно поводя правилом то вправо, то влево, жадными от голода глазами следил за тем, как уж исчезал в пасти барсука. От зависти у лисёнка слюни капали.