Фридрих Барбаросса

Повозившись со всеми этими «за» и «против», кремонцы наконец предъявили текст соглашения, который заранее обязались подписать обе стороны. В соглашение значилось, что права императора урезаются до тех границ, в которых они были во времена Генриха V, но за мной остаются те привилегии, которые со времен Ронкальского рейхстага не были мной пожалованы или проданы. За это я должен был признать лигу законной. Построенный против моей воли город Алессандрия подлежал уничтожению, его жителям следовало уехать с вещами и скотиной, у кого она есть, в те места, где они жили прежде. Про мое примирение с Александром не было сказано ни слова, так что я тут же подписал мирный договор, который тут же разорвали представители лиги. За что я назвал их клятвопреступниками и потребовал, чтобы они явились в императорский суд.

Глава 50 Иудовы сребреники и новые потери

Положение хуже некуда — войско распущено, сам сижу в Павии, письма строчу. Беатриса требует немедленно возвращаться в Германию, дабы не подвергать опасности детей. Но если уеду сейчас, Италия будет потеряна, а вместе с нею Империя! Броситься в последний бой… Нет, я еще из ума не выжил. Что остается? Найти силу, способную остановить лигу? Кого я имею в виду? Папу Александра!

Сказано сделано, через архиепископа Павии удалось отправить письмо папе, тот немедля прислал для переговоров трех своих кардиналов, с которыми общались архиепископы Кёльнский и Майнцский. На первый взгляд эта встреча не дала ровным счетом ничего, так как Филипп и его ставленник Готфрид Вюрцбургский[145] просили представителей Ватикана заставить лигу выполнять решение третейского суда, а те справедливо требовали, чтобы я прежде помирился с папой. Уверен, что Александр расценил все верно, признав встречу в Павии началом переговоров о прочном мире. А как же иначе?

Меж тем лига продолжала опустошать мои владения, равно как и лены моих сторонников, те просили помощи, а я продолжал сидеть пнем, дожидаясь, когда мятежники доберутся и до моего горного укрытия. Прекрасно понимая, что помощи ждать неоткуда, я решился на отчаянный шаг, призвать Генриха Льва, находящегося в это время на озере Комо. Путешествие казалось опасным, но… С небольшим отрядом верных людей я отправился к кузену, заранее зная, что он не обязывался помогать мне в этом походе, что я не могу требовать, приказывать, угрожать, мало того — Генрих был зол на меня из-за Гослара. И вот теперь я должен был просить, нет, молить его о спасении!

Впрочем, обиды обидами, но ведь он тоже не дурак, сколько раз я уже спасал кузена Генриха, отказываясь разбирать жалобы на его милость, опять же, именно я узаконил два лена в его загребущих ручищах. Да и разве не я женил его на юной принцессе, в которую он теперь страстно влюблен? Отчего бы теперь ему не выручить меня еще раз?

Я вспомнил ту судьбоносную встречу, когда я, Виттельсбах, Райнальд, Отто рассказывали Генриху о своем сумасшедшем желании создать Империю молодых, когда я впервые назвал его братом и мы обменялись рукопожатием.

— Помоги мне, брат, если не ты, то я по-настоящему пропал, — я развел руками, тщательно подготовленные фразы разлетелись вспугнутыми птицами. Генрих молчал.

— …на карту поставлено дело всей моей жизни.

— Нет, — Генрих затряс головой, — в Италию еще раз, пропади она пропадом. Я не такой стойкий, как ты, я…

— Ты первый герцог Империи, сколько ты замещал меня, прикрывая спину? Мы верили друг другу. Все, о чем я тебя сейчас молю, приди со своим воинством, заслони Империю собственным щитом.

— Нет, Фридрих, брат, честное слово, уволь. Ну, хочешь, я дам серебра, наймешь себе новое войско… — в его словах слышалась неуверенность.

— Ты щит Империи, ты последняя надежда, — настаивал я.

— Золото, я дам тебе много золота! — перебил Генрих.

— Ты честь Империи, ты мой брат, одного твоего присутствия довольно, чтобы ломбардцы бежали сломя головы. Когда мы вместе — мы непобедимы.

— Я дам тебе… все, что хочешь, но, ради бога, не вынуждай меня! — Голубые воды озера Комо наблюдали эту сцену удивленно и печально. Горы делали вид, что им не интересно, но я знаю, слушали и запоминали на будущее.

— Во имя нашей прежней дружбы, во имя наших будущих побед. Твои враги всегда были моими врагами. Я не собираюсь заставлять или принуждать тебя, я протягиваю тебе руку — это рука утопающего, и я кричу, Генрих, спаси меня!

— Я не пойду и рыцарей не дам. Времена тревожные, какая уж там Италия, два герцогства, два, семья… золото, серебро, может, еще чего, только скажи, но не…

— Генрих! Брат! — не выдержав, я рухнул на колени. — Молю тебя как лучшего друга, как родственника. Спаси меня! Спаси Беатрису, детей — твоих племянников, спаси Империю!

— Да что ты! Встань. — Генрих бросился поднимать меня.

— Умоляю!!!

— Господин, корона сама упала к твоим ногам и скоро будет на твоей голове! — услышал я незнакомый голос и чуть не лишился чувств от стыда и обиды, Генрих пришел на встречу не один, за деревьями его ждали верные телохранители.