Фридрих Барбаросса

Улики и вправду были что надо, шпионы Райнальда не зря ели свой хлеб. Так в результате удалось доказать, что, будучи еще канцлером, Роланд вступил в предательский союз с врагом Империи Сицилией, кроме того, именно он, а не покойный папа Адриан, хотя и он, конечно, но о покойном либо хорошо, либо… подстрекал Милан, Брешию, Крему не подчиняться воле императора. Все предъявленные на соборе письма или, по крайней мере, большая их часть были подлинными, часть представляла собой списки с оригинала.

На самом деле церковный собор обычно собирается по какому-то весьма серьезному поводу и не должен отвлекаться от основного вопроса, дабы не погрязать в дрязгах и склоках. Тут же, по словам самого Райнальда, мы как бы составляли портрет кандидатов. Так что, когда последнее перехваченное письмо было зачитано и последний свидетель допрошен, до всех дошло, что Александр — преступник, которому не место не только на папском престоле, но и в лоне святой католической церкви.

Особое возмущение собравшихся вызвало письмо от кардинала Генриха, которого ранее настоятельно приглашали на собор. В нем его высокопреосвященство заявил, что ни папа Александр, ни его кардиналы ни за что не позволят судить себя мирским судьям, что было бы оскорбительным для всех присутствующих.

В результате Виктор IV официально был признан законным папой, с формулировкой «избранным хотя и меньшинством коллегии кардиналов, но зато, как было заявлено, ее лучшей, здравой частью».

Когда же пришло время всем участникам собора расписаться в заключительном протоколе, вдруг стало ясно, что отчего-то свою подпись не поставил епископ Павии, который просто постоял перед пергаментом с пером в руках. Не согласились подписывать сей документ и посланцы Англии, Франции, Дании и Венгрии, заверяя собрание, что сразу же по возвращении домой доложат о решении собора своим государям, и уж от тех зависит, согласятся те поставить свои подписи под столь важным документом как установление подлинности папы или нет. С их решением были согласны представители бургундской и польской церквей, присланные вместо внезапно заболевших архиепископов, эти-де не получили от своего начальства право подписи. Радовало то, что подписались почти что все имперские епископы. Но при этом патриарх Аквилеи[114], епископы Пассау и Регенсбурга и, что самое печальное, мой личный друг — епископ Бамбергский Эберхард — согласились подписать протокол с той единственной оговоркой, что их подписи будут действительны, если новое расследование подтвердит решение собора в Павии истинным.

Ну, вот и все, победа! Теперь бы отделаться от формальностей и… даже не за праздничный стол, а просто поехать куда-нибудь в лес, где птички поют, на реку, забрать жену, дочурку и пожить с ними в относительном одиночестве, вместе со свитой. Мечты…

Нет, друг Фридрих, от государственных дел так просто не отвертишься. Ну, что там по протоколу? Отвести нового папу в храм, где бы его по-новой рукоположили в папский сан. Запросто. Послушать мессу, во время которой Роланда и всех, кто с ним, включая короля Сицилии, предадут анафеме. С нашим удовольствием. Люблю красивые обряды, а этот еще и такой зловещий. У-у-у новый папа и его кардиналы размахивают огромными свечами, а потом тушат их, точно души из живых людей вытягивают. «Да не познают преданные анафеме радости вечной жизни, и пусть по смерти погибнут их души, как гаснут сии свечи». Что еще? А… поцеловать туфлю Оттавиано ди Монтичелли, ладно, лег-встал, словно и подагры никогда не было, завидуйте толстобрюхие, вам так ни в жизнь не отжаться. Подержать стремя, помочь сесть на коня. Без проблем, вот какой я стал покорный. Ну, теперь целуй меня, Виктор IV, только смотри не обслюнявь.

Глава 39 Миланские проблемы

Виктор отлучил от церкви Александра, прошло полгода, и Александр предал анафеме меня и мое ближайшее окружение, освобождая тем самым всех подданных Империи от данной ими клятвы. Остается радоваться тому, что мы подсуетились первыми. Хотя чему тут радоваться? Позорный документ тут же был разослан во все христианские страны, и если в Германии ему не придали значения, то в Англии и Франции даже праздник устроили. Хотя и Генрих II, и Людовик VII позже писали мне, что непозволительное веселье в их странах по поводу манифеста Александра было осуждаемо и в нескольких местах даже разгонялось стражниками. В любом случае, пока они не готовы в открытую признать Александра и стать моими врагами.

Тем не менее в Англии и Франции прошли совещания, на которых присутствовали короли обеих стран, а также представители Александра и Виктора. Сам же Виктор счел возможным для себя посетить Англию, где давал показания. В то время в Тулузе его представлял легат Гвидо, тогда как Райнальд умудрился, загоняя коней, посетить оба собрания.