Фридрих Горенштейн. «Время и мы». 1979-1989

Человек из ванной(серьезно). Ну что вы, что вы, какие намеки... Я не такой уж мещанин, чтобы придавать значение намекам... Тем более случайным. Тем более, что мысль понятна и она интересна.

Сосед(ободренный поддержкой). Представьте себе... Удивительно. Я знаю одного человека, между нами, конечно, очень уважаемого, немолодого, главу семьи. Так вот, оставшись наедине, он запирается и прыгает, ползает на четвереньках, лает и даже дует в детскую дуду... Не подумайте, что он ненормальный... Просто необходимо открыть клапан... Выпустить запас духовной анархии...

Все, кроме Волика, смеются. Волик сидит все время глядя на Человека из ванной, словно изучая его лицо.

Жена соседа. Пойдемте с нами. Покатаемся на катере. Позовем Лизу. Учтите, Лиза одна на пляже, а там много мускулистых, хорошо загорелых мужчин.

Волик(кричит). Убирайтесь к ядреной матери...

Жена соседа. Ах, я на него не обижаюсь... Это ребенок, подросток... По-моему, он впервые в жизни заругался...

Хохоча, она тянет за собой Соседа. Они уходят.

Человек из ванной. Глядя на них, я подумал: что же изменилось с тех пор, как тысячелетия назад человечество утратило хвост... Нет, не подумайте, я вовсе не пытаюсь отрицать прогресс... Просто надо разобраться... Для всякого изменения, то есть для движения необходима разность потенциалов... Это мы знаем из физики... В младенческом для человечества возрасте главным двигателем прогресса был голодный желудок. Постепенно разность потенциалов пришла к голодному сердцу. Но желудок тоже остался, и он тоже предъявлял свои права и выдвигал свои проблемы. Таким образом, жизнь усложнилась. Теперь жизнь усложнилась до предела, ибо разность потенциалов переходит к голодному мозгу, не решив, однако, проблем сердца и даже желудка. А ведь они тянут жизнь человека в разные стороны, как в басне Крылова...

Волик. Если б вы в прошлый раз говорили так же сильно и серьезно, я не пустил бы вас внутрь... К себе внутрь... Для откровенности необходима наивность, а вы вошли ко мне с лупой, с микроскопом... Не очень-то приятно, когда тебя изучают, как букашку... Я не хочу быть подопытной букашкой. Любви нужна тайна, ореол, сквозь который предмет едва проглядывает, потому что любовь не может быть без интереса, а интерес не может быть без тайны...

Оба говорят уже приподнявшись, почти касаясь лбами, упираясь руками о стол.

Человек из ванной. Наука нанесла человечеству два удара, некоторые говорят, даже три удара. Первый удар нанес Коперник. Он доказал, что земля не есть центр вселенной. Второй удар нанес Дарвин. Он доказал, что человек не возник отдельно от всего живого, самым отдаленным предком его является обычная слизь, плазма. Конечно, приятней быть центром вселенной, чем крошечной пылинкой в бездонных галактиках, но разве существовала бы цивилизация без этих жестоких ударов.

Волик(восторженно). Верно... Как верно... Зачем вам нужна была та ирония... Вы даже глупцом притворялись... Тогда, у Соседа я вас чуть не возненавидел... Знаете, я сейчас вспомнил одно свое состояние... Это не к месту, но к слову, просто вспомнил по непонятной ассоциации... Как-то, несколько лет назад я проснулся ночью. Мне снился какой-то сон, и я его сразу же тогда забыл, только ощущение осталось чего-то радостного, то ли о детстве, то ли о женщинах, но не в пошлом смысле, понимаете... Впрочем, это я уже потом припомнил, даже трамвай какой-то потом припомнил из этого сна и булыжную мостовую под гору, а тогда было только ощущение... Я открыл глаза и не понял, где нахожусь. Комната была необычно глубокой, залитой светом, настоящее сияние исходило от стен. Я не понимал даже, кто я, сколько мне лет, когда я родился. Я лежал как бы вне времени и пространства. Потом за стеной начала кашлять мать, и сразу все остановилось, как бы упало и замерло. Мне даже почудился короткий тяжелый удар об пол. Я приподнялся на локте. Глаза у меня были горячие, а лицо мокрое от слез, но голова необычно ясная. Впрочем, в сиянии я разобрался только лишь утром, проснувшись, ибо крепко проспал остаток ночи. Окна у нас всегда были завешаны плотными портьерами. И вот зачем-то мать сняла их на ночь, почистить что ли. Широкие окна обнажились, а ночь как раз была лунная.

Говорить Волик начал громко, а кончил едва слышно, опустился на стул, поник, съежился. Человек из ванной налил в стакан фруктовой воды, подвинул Волику, но тот слабо мотнул головой. Тогда Человек из ванной выпил сам, поднялся.

Человек из ванной. Простите, однако вынужден соблюдать распорядок... Весьма рад встрече... Уважаю вас и надеюсь на взаимность...

Идет к воротам дома отдыха.

Волик. Постойте.

Человек из ванной останавливается.

Волик. Как же это вы... Такой человек... Такой разум... И в чужой ванной... Голый...

Человек из ванной. Вы переутомлены. Да и я устал. Поговорим в другой раз. Советую вам искупаться.