Фридрих Горенштейн. «Время и мы». 1979-1989

Мастер. Некоторые футболисты играют индивидуально, а некоторые на энтузиазме... (К Лизе и Волику.) Привет. Вы не знаете, что дали тому убийце?

Лиза. Какому?

Мастер. В газете было. Он шел по улице весь окровавленный (начинает копаться в телевизоре). Пустяк, пустяк... Наверное упало что-то сверху... (работает).

Волик(негромко). Лиза, ты помнишь день рождения у Кнориных?

Лиза(несколько раздраженно). Помню...

Волик. Мы встретились впервые у Кнориных... Я вошел... ты сидела и читала журнал...

Лиза(с досадой). Как это не к месту, какой ты нудный временами.

Волик. Я вошел. Кнорин стоял вплотную передо мной, лицо у него было в порезах после бриться и зажим на галстуке с цепочкой... Ты меня не понимаешь, а тот из ванной понял... В этом весь ужас...

Неожиданно за спиной их вновь захохотал телевизор. Сосед вздрогнул, посмотрел пристально и набрал номер телефона.

Сосед. Мне жену. Мою жену. Да. (Упавшим голосом.) Когда? Куда? (Вешает трубку, сидит некоторое время молча.)

Мастер. С вас пол-литра и двести грамм особой минской.

Сосед. Она уехала в другой город. Она уехала к своей маме.

Волик(Лизе). У человека неприятности, а я думаю о нашей жизни. Я черствый эгоист, Лиза. И это закономерно, что я стал предателем...

Лиза. Тебе надо выпить малины, попарить ноги, а потом отоспаться.

Волик. Главное не то, что я ему рассказал, а то, что он понял... Этот тип... А ты меня не понимаешь... Я ведь тебя так люблю...

Мастер(слушает эстрадную музыку). От дает! Ой, умру! Ой, ха-ха-ха... Ой, полные кальсоны смеха...

Сосед неожиданно вскакивает.

Сосед. Я на минутку. Я прошу остаться... На минутку... Я очень прошу. (Убегает.)

Мастер(Волику). Сыграем в поддавки. У меня есть с собой шашки.

Волик. Я не умею.

Мастер. Научим. Десять копеек партия.

Волик. Я не хочу.

Мастер. Боишься корову проиграть? Что-то вид у тебя серьезный. Что, жена пилит?

Волик(кричит). Замолчите, вы не смеете...

Мастер. Что ты психуешь? Тоже мне интеллигенция нервная. Иди, кушай гренки с бульончиком. (Выходит. В дверях останавливается.) Эту пол-литру я из него ногтями выцарапаю. (Уходит.)

Лиза. Почему тебя назвали Волемир?

Волик. Не знаю. Это, кажется, дядя Миша. Был у меня такой дядя. Он замерз в тайге.

Лиза. Меня тоже что-то знобит. Ну и лето.

Волик(внезапно кричит). Лиза! (Потом очень тихо повторяет.) Лиза, Лиза...

Лиза(встревоженно). Что случилось? Ты побледнел.

Волик. Я сейчас вдруг подумал... Показалось, что мне не хочется быть с тобой наедине... Я увидел вдруг тебя не так, как всегда... Поворот шеи, волосы прикрывают концы ушей, вздрагивающий рот, зубы... И все это показалось мне отвратительным... На мгновение... Мне страшно... Я рассказал тому из ванной... Я отдал тебя...

Лиза(подходит и обнимает его за плечи). Это лихорадка. Это бывает... Мы сейчас ляжем в постель... Мы сейчас уснем... Тебе надо согреться...

Он прижимается к ее груди, она осторожно гладит его по волосам, как маленького. Потом она медленно ведет его к двери. Вбегает Сосед. С ним какой-то человек в тюбетейке. В руках у человеке фотоаппарат.

Сосед. Одну минутку. Я прошу задержаться на минутку.

Лиза. Мой муж болен, ему надо лечь.

Сосед. Умоляю. От этого зависит моя жизнь. Моя семья. Прошу вас, станьте возле телевизора. Вы свидетели, вам она поверит.

Подталкивает Лизу и Волика к телевизору. Сам Сосед садится перед телевизором на пол. Фотограф смотрит на них, помахивая фотоаппаратом.

Фотограф. У каждого свое. Представьте себе, приезжает ко мне человек. Допустим, он мой брат. И, допустим, он тоже фотограф. И отправляется в окрестные села на левые заработки. И там его кусает собака. И он убегает тихо, быстро, пока финотдел не пронюхал. И он присылает мне открытку, чтобы я сообщил телеграммой, что собака не бешеная. Во-вторых, как найти какую-то собаку в каком-то селе. А во-первых, не примут ли такую телеграмму за шпионскую шифровку.

Лиза. Мы не можем здесь стоять. Моему мужу плохо.

Фотограф(щелкает фотоаппаратом). Еще раз. Привет (протягивает руку Соседу. Тот, пожимая, сует кредитку.) В общем, раньше, конечно, мы жили в подвалах, а теперь я одеваю в воскресенье белые брюки, белую рубашку, брезентовые туфли с кожаными носами, выхожу на бульвар и все вокруг думают: "что это за доктор пошел". В общем завтра готово.

Он уходит. Лиза и Волик тоже медленно выходят. Волик опирается на Лизино плечо. Сосед остается один.