Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле

— Конечно! Сейчас сделаю! — пчеловидка оторвала три билета и печатью проставила на них разные цифры. Пассажиры расплатились (билеты нанесли довольно серьезный удар по их карману, который и так-то давно не был полон — не говоря уже о Кальссоне, у которого денег вообще не было) и распрощались с пчеловидкой. Она еле сидела на месте — так распирало ее от радости, что сейчас к ней подойдут за билетами еще девяносто семь пассажиров. На перроне сидели две пожилые паучихи в кружевных воротничках. Трое друзей помогли им занести багаж в вагон и стали искать собственные места.

— Вагон восемнадцать, купе семь, — прочел Фридрих на своем билете, заходя в поезд. Он никогда прежде не ездил в спальном вагоне, ему все было интересно. — Как здорово!

— Ну, подожди радоваться, может, ты тут еще от скуки на стенку полезешь, — предупредил Брумзель. — Провести несколько дней в поезде — дело не всегда приятное.

Их купе оказалось тесным, как консервная банка, стенки были отделаны темным, практически черным деревом. Внизу стояли две кровати, а сверху располагалось еще одно спальное место с ночником. В купе имелась крошечная ванная комната, но зайти в нее было не так-то просто, потому что, когда дверь в нее открывалась, практически не оставалось свободного места, куда встать.

Фридрих сел на свою кровать и попрыгал немного — ему все казалось просто потрясающим. Через окно он наблюдал, как другие соглядатаи появляются на перроне, а потом исчезают в своих вагонах.

Потом в дверь постучали, и в щель просунула голову Стрелла.

— А, вот вы где! Мы в последнем вагоне — я, Феликс, полевки и еще несколько человек. Придете вечером к нам? У нас есть печенье и лимонад, мы устраиваем полночную вечеринку!

— С удовольствием, — пообещал Брумзель.

— Мне кажется, в этом конце поезда, кроме нас, никого нет, — прошептала Стрелла. — Это хорошо, можно будет свободнее общаться. Поезд уже отъезжает. Думаю, дорога до Белоскалья у нас будет веселая!

Тут вагон легонько вздрогнул, и поезд медленно покатился.

— Ура! — закричал Фридрих и выбежал в коридор. То есть он протиснулся мимо Кальссона, вжался в угол, открыл дверь и после этого оказался в коридоре. Там он прислонился к окну и стал смотреть, как вокзал проплывает мимо и растворяется вдали. Стрелла стояла рядом и махала носовым платком, хотя на перроне никого знакомого не было.

В другом конце коридора Грилло Тальпа вешал один из своих плакатов на дверь в купе. Во рту у него торчали булавки, но это не мешало ему весело мычать себе под нос.

Фридрих подошел к нему и спросил:

— А сколько нам, собственно, ехать до Белоскалья?

— Одиннадцать дней, потом сходим с поезда, — не разжимая рта, ответил Тальпа. — Ну-ка помоги мне с этой булавкой, а то у меня больших пальцев нет.

Фридрих прикинул в уме.

— Значит, времени до начала оперы у нас будет совсем не много.

— Оскар — прекрасный специалист, — отмахнулся Тальпа. — Он до всего доберется, главное, чтоб копать было где. Эй, мы там, в сидячем купе, в карты играем. Присоединяйтесь!

На самом деле все оказалось немного не так: Стрелла начала учить Грюндхильду вязать, а Тальпа с Молеправительницей пару минут играли в карты, а потом стали обвинять друг друга в шулерстве. Наконец Грюндхильда случайно проткнула спицами несколько карт, и на этом игра, естественно, закончилась.

— Это была моя единственная колода! — рассердился Тальпа.

Грюндхильда прищурила глаза и осмотрела нанесенный ущерб.

— Если я проколю все остальные тоже, то с рубашки они будут выглядеть одинаково, и можно будет спокойно играть дальше, — предложила она, но Тальпа не согласился.

— Добрый день, уважаемые пассажиры! Ваши билеты, пожалуйста, — послышался голос из коридора, а затем дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунул широкую черную голову жук-носорог в форменной фуражке и жилетке, из кармана которой выглядывал компостер.

Соглядатаи тут же закопошились. Компостируя один билет за другим, контролер осведомился, кто тут за старшего.

— Потому что, — объяснил он, — когда путешествует такая большая компания, тем более с таким количеством диковинных существ, кто-то должен нести ответственность.

— Старший я, — пробасил Тальпа, вставая в переполненном купе, чтобы пожать жуку лапку. — Мое имя Вальдемар Вурстхаммер, я директор цирка.

— Прекрасно, — ответил жук, делая пометку в крошечном блокнотике. — А в случае вашего отсутствия?

Молеправительница постучала пальцем себе по кепке.

— Тогда обращайтесь ко мне. Кроме того, если у вас возникнут вопросы по технической части, я с радостью помогу. Господин Вурстхаммер у нас потрясающий директор, но починить даже собственный туалет не в состоянии, ха-ха-ха!

— Назовите ваше имя, пожалуйста, — попросил контролер, держа карандаш наготове.

— Офелия Магнолия Бетулария Березко, — выпалила Молеправительница, — но для вас просто Бетти.

Жук усердно все записал (он умел держать карандаш в лапке, что, не имея больших пальцев, совсем непросто), а потом еще раз с сомнением огляделся и заметил, что билетов ему предъявили недостаточно.

— А где ваш билет? — обратился он к Стрелле.