Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле

— Ох, столько импозантных господ! Один другого симпатичнее, — проговорила она. — И у всех такие шикарные усы. По-моему, нет ничего привлекательнее мужчины с действительно красивыми усами! Да, я считаю, усы — лучшее украшение для мужчины.

Смотреть, как все трое тут же начали приглаживать свои ужасные жесткие щетки, было невыносимо смешно. Каждый пытался украдкой рассмотреть свое отражение в окне.

— Господин Вурстхаммер! — Бомбикол повернулся к Тальпе. — Вы не упоминали о том, какая очаровательная женщина ваша мать!

— О да, — невозмутимо отвечал Тальпа, — когда видишь красоту каждый день, настолько к ней привыкаешь, что перестаешь замечать, не правда ли?

Грюндхильда сделала неприличный жест в его сторону. Но это движение показалось шелкопрядам настолько грациозным, что они в один голос восхищенно вздохнули.

Фридрих изо всех сил замахал Грюндхильде. Та посмотрела на него и кивнула, но, видимо, не сразу сообразила, как направить разговор в нужную сторону.

— Ну, — произнесла она наконец, — отрадно видеть, что вы все трое так прекрасно ладите с моим сыном Вальдемаром! Но я бы хотела представить вам еще своего младшенького. Знакомьтесь: Фриц!

Это был опасный момент. Фридрих вышел вперед, и все три шелкопряда недоверчиво уставились на него, особенно Бомбикол. Но спустя мгновение их лица разгладились и все трое снова доброжелательно заулыбались.

— Эм, — произнес Фридрих. — Здравствуйте.

— Я так им горжусь! — сладко заговорила Грюндхильда, посмеиваясь в душе. — У него одна только слабость: страшно любит накладные бороды и усы. Иногда до тех пор забавляется, пока родная мать не перестает узнавать! Это ведь ты, Фриц? Я не обозналась?

— Да, мама, — отвечал Фридрих.

— На нем и сейчас накладные усы, хотите верьте, хотите нет! — продолжала Грюндхильда, грозя ему пальцем.

Фридрих снял пряди волос с верхней губы и виновато улыбнулся.

— Такой баловник! — весело сказала Грюндхильда. — Но мамочку порадовать любит. Вообще-то он эти усы надел только потому, что знает мою страсть.

Фридриху показалось, что Грюндхильда зашла уж слишком далеко; того же мнения, видно, была и Молеправительница: она энергично делала ей знаки за спинами шелкопрядов. Но, судя по всему, трое влюбленных вообще не слушали, что говорила Грюндхильда. Диспарлюр первым собрался с духом и спросил:

— Госпожа Вурстхаммер, вы не поужинаете со мной сегодня?

Грюндхильда растерялась разве что на долю секунды.

— С удовольствием, — прошелестела она. — В вагоне-ресторане, в присутствии других пассажиров это будет вполне прилично.

Тут Мускалюр и Бомбикол одновременно выпалили, что они тоже хотели бы пригласить Грюндхильду на ужин и были бы счастливы, если бы она подарила им пару часиков времени.

— Ну хорошо, — сказала Грюндхильда, — тогда сегодня я поужинаю с тобой, завтра — с тобой, а послезавтра — с тобой!

— Чувствует себя уже как рыба в воде, — с улыбкой прошептал Брумзель Фридриху.

— Бедняжки! — отозвался Фридрих. — Еда-то, конечно, вряд ли им встанет очень дорого, но представь, какой после Грюндхильды будет счет за напитки!

С этого момента шелкопряды вились вокруг Грюндхильды, как мотыльки вокруг лампы. Все трое были железно убеждены, что Фридрих — отнюдь не Фридрих Львиный Зев, а Фриц Вурстхаммер, ни в чем не повинный сын привлекательной вдовы. Неприятно было только то, что троим ухажерам не хотелось отходить от дамы сердца ни на шаг, так что Грюндхильде приходилось изощряться в уловках, чтобы выкроить хоть час на общение с соглядатаями. Молеправительнице и ее ближайшим доверенным лицам пришлось разрабатывать план подкопа дворца без нее. Целую неделю Грюндхильда очаровывала шелкопрядов, целую неделю соглядатаи разрабатывали план. И все, казалось, шло гладко.

Они пересекли границу на седьмой день путешествия. Пограничник в поезд зашел всего один — усталый чиновник, заглядывавший во все купе и выборочно просивший открывать чемоданы и сумки, чтобы посмотреть, не спрятана ли там какая-нибудь контрабанда. Кроме того, он, по его собственному выражению, проверял, нет ли в поезде находящихся в розыске преступников. Впрочем, делал он это не особенно тщательно: даже не попросил Брумзеля снять клоунский нос, чтобы взглянуть на его лицо. Паспорта он тоже не спрашивал, потому что в Северной Стороне у многих их все равно не было. После часа такого контроля сотня соглядатаев незамеченными пересекли границу с Южной Стороной.

Довольные Фридрих и Брумзель сидели у себя в спальном вагоне.

— Как шелкопряды поживают? — спросил Фридрих.

Брумзель захихикал:

— Видели бы они себя! Такого творческого подъема у них давненько не случалось! Грюндхильда говорит, они постоянно ссорятся из-за парфюмерного оргáна. Все трое создают новые ароматы, которые наверняка будут называться «Венделина № Х». Думаю, сейчас примерно до «Венделины № 19» добрались.

— Значит, они действительно слепы как кроты, — вздохнул Фридрих.

— Нет, кроты получше видят, — усмехнулся Брумзель. — Неплохо водичка работает, а? Какие теперь могут быть проблемы?