Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле

— Меня зовут Ангостура Штрикснер, я представляю коммерческие и музыкальные интересы сестер Совини, — заговорила неясыть.

— Ну, со мной, судя по всему, вы знакомы, а вот с моим другом — наверное, нет, — сказал Брумзель. — Ангостура, это Фридрих Львиный Зев. Фридрих, Ангостура… — Фридрих почти не слушал: Брумзель только что впервые назвал его другом! Да, конечно, в общем-то, и так было ясно, что невозможно оставаться чужими людьми, пережив вместе столько всего. Но все равно — неплохо! Значит, Брумзель проникся к нему уважением.

Ангостура коротко кивнула:

— Из рода известных заокеанских шмелелетов?

— Эм, да, — ответил Фридрих и в первый раз почувствовал, что принадлежность к семейству Львиный Зев сослужила ему добрую службу.

Впрочем, Ангостура тут же сменила тему:

— Вы, наверное, слышали, что трио Совини сегодня вечером дает концерт здесь, на ярмарке?

Брумзель поспешил заверить, что ему об этом известно и он уже весь в предвкушении.

— Ведь мне, — добавил он, — уже доводилось наслаждаться их пением при дворе.

Ангостура Штрикснер немного распушила перья.

— Да, не буду ходить вокруг да около, это не в моих правилах, — сказала она. — Именно об этом и речь: сестры хотели бы вновь дать концерт при дворе в Белоскалье. Не сомневаюсь, что вам известно: планируются ли в ближайшие месяцы какие-либо торжества, которые мои подопечные могли бы украсить своим выступлением?

— Конечно, и не одно, — не задумываясь, соврал Брумзель. — Через два месяца у нас день рождения королевы, затем день летнего солнцестояния, день Южной Стороны и, уже в сентябре, день рождения Грюндхильды Великой. Но за программу праздников отвечает обер-гофмейстер.

— Но, может быть, вы могли бы замолвить за нас словечко, когда вернетесь в Белоскалье, — не отступала Ангостура.

— Обязательно! — ответил Брумзель с такой преувеличенно радостной улыбкой, что она могла бы даже напугать.

— Простите, — вмешался Фридрих. Наверное, это было не особенно вежливо, но ему надоело, что сегодня все болтают, не обращая на него внимания. — Я не местный. Скажите, эти сестры Совини — очень знамениты, да?

Ангостура еще больше распушила перья, стараясь скрыть возмущение, но это ей не очень удалось.

— Сестры Совини — величайшие оперные певицы нашего времени, — сухо объяснила она. — В истории музыки нет ни одного произведения для голоса, которое им не под силу!

— Это при том, что средние певички и первых двух тактов «Оды к полевке» чисто спеть не могут, — важно добавил Брумзель.

— А как они исполняют арию «Кудрявый филин» из оперетты «Веселая сова»! — подхватила Ангостура. Настроение у нее как будто улучшилось от одной мысли о музыкальном удовольствии.

— Или «Погадки красавиц» из «Клювиаты»! — продолжал Брумзель. — Это, конечно, и написано было специально для трио.

— Звучит от… потрясающе, — тихо отозвался Фридрих.

— Можете сами убедиться! — с гордостью сказала Ангостура. — Приходите на концерт. Такое ни в коем случае нельзя пропустить!

— Ну, надеюсь, сестры Совини тоже развлекаются сегодня на ярмарке, — попытался поднять настроение Фридрих. — Может, мы их еще до начала концерта встретим.

Ох, не стоило этого говорить! Ангостура распушила перья еще сильнее и стала чуть ли не в два раза больше своей обычной величины.

— Вряд ли, — ледяным тоном прошипела неясыть. — Среди палаток вы их не встретите. Во-первых, они не интересуются такими посредственными развлечениями, а во-вторых, находиться среди такого огромного количества почитателей — не говоря уже о неотесанных деревенщинах — опасно для их здоровья. Пообщаться вы с ними тоже не сможете, потому что они берегут голоса и никогда не разговаривают, если этого можно избежать!

Фридрих закатил глаза: Ангостура стала казаться ему невыносимой.

— Но я могу организовать для вас встречу с сестрами после их выступления, — хитро продолжала Ангостура. — Как вы на это смотрите?

— О да, это было бы волшебно, — тут же ответил Брумзель, а Фридрих почувствовал некоторое возбуждение: он ведь еще никогда не встречал никаких знаменитостей — кроме своих родственников, конечно, но они не в счет.

— Тогда приходите после концерта за сцену, я обо всем позабочусь, — сказала Ангостура.

— А мы не помешаем? — спросил Фридрих.

— Сестры наверняка не будут возражать, если я попрошу, — важно объяснила Ангостура. — После концерта встречаемся за сценой — и не заставляйте себя ждать! — С этими словами она дважды взмахнула крыльями и взлетела. Фридриха чуть не сдуло с ветки потоком воздуха.

Наблюдая, как силуэт Ангостуры растворяется между освещенными деревьями, Фридрих обратился к Брумзелю:

— Что это за странная барышня? Считает себя очень важной, да?

Брумзель хихикнул: