Фридрих Ницше

Базель. Страстная пятница 14 апреля 1876 года.

«Дорогая m-lle Мейзенбух, приблизительно 4 дня тому назад, в одиночестве на берегу Женевского озера, я целое воскресенье от восхода солнца до лунного света провел мысленно около вас. Я прочел вашу книгу от начала до конца со вниманием, возраставшим с каждой страницей, и все думал о том, что я никогда не переживал еще такого прекрасного, такого «благословенного» воскресенья. Вы ниспослали на меня обаяние любви и чистоты, и сама природа казалась мне в этот день отблеском вашей нравственной красоты. Я увидел, насколько выше, неизмеримо выше, ваш душевный мир по сравнению с моим; но ваше превосходство не унижало меня, а придавало мне только бодрость. Вы как бы проникли во все мои мысли, и, сравнивая мою жизнь с вашею, я понял, чего мне в ней не хватало. Я благодарю вас за гораздо большее, чем за простую хорошую книгу. Я был болен, я сомневался в моих силах и моих целях; я думал, что должен отказаться от всего; меня пугал призрак долгой, пустой, бесцельной жизни, когда человек только ощущает весь гнет своего существования и не годен уже ни на что. Я чувствую себя теперь более здоровым и более свободным, и без всяких душевных мучений я уясняю себе свой жизненный долг. Сколько раз я желал видеть вас около себя, — хотелось у вас, морально высшего существа, найти ответ на вопросы, который вы одни могли дать мне. И вот ваша книга отвечает мне именно на такие, глубоко назревшие у меня вопросы. Мне кажется, что я никогда не мог бы быть довольным своими поступками, если бы я знал, что вы их не одобряете. Но, может быть, ваша книга будет для меня еще более суровым судьею, чем вы сами. Что должен делать человек, если, сравнивая свою жизнь с вашею, он не хочет, чтобы его упрекали в недостатке мужества? Я часто задавал себе этот вопрос и отвечал на него: он должен поступать только так, как поступаете вы, и ничего больше. Конечно, у него не хватит для этого сил, потому что у него нет вашего самопожертвования и инстинкта постоянной, готовой отдать себя целиком любви. Благодаря вам я открыл один из самых возвышенных моральных мотивов (einer der hôchsten Motive). Это материнская любовь, без физической связи между матерью и ребенком. Это одно из самых прекрасных проявлений саritas. Уделите мне немного этой любви, дорогой друг мой, m-lle Мейзенбух, и считайте меня за человека, которому необходимо, о, как необходимо, иметь такую мать, как вы. Много накопится у вас, о чем поговорить в Байройте. Во мне воскресла надежда, что я могу поехать туда, тогда как за последние месяцы я даже и думать об этом не смею. Как бы мне хотелось быть сейчас самым здоровым из нас двоих и оказать вам хоть какую-нибудь услугу. Зачем не могу я жить подле вас? Прощайте, остаюсь поистине ваш верный

Фридрих Ницше».