Фридрих Ницше

М-llе Мейзенбух немедленно ответила ему: «Если бы моя книга обещала мне только такую радость, как ваше письмо, я была бы счастлива, что написала ее. Если я могу помочь вам, то я, конечно, это сделаю. Будущей зимой вы должны уехать из Базеля; вам нужен более мягкий климат, больше солнца и тепла; так же, как и вы, я мучаюсь тем, что мы не вместе. Я приютила у себя этой зимой вашего молодого базельского ученика, Альфреда Бреннера; он все еще болен; привезите его с собою, я сумею дать вам обоим спасительное убежище. Обещайте мне, что вы приедете…» Ницше поспешно ответил: «Сегодня отвечаю вам только одним словом: спасибо, я приеду». Уверенный в том, что у него есть пристанище, Ницше стал бодрее и крепче духом.

«Ко мне вернулась спокойная совесть, — пишет он через несколько дней после своего возвращения. — Я знаю, что до сих пор я делал все, что было в моих силах, для моего освобождения и что, поступая таким образом, я преследовал не мои только одни личные цели. Я снова хочу вступить на этот путь и меня ничто уже не остановит больше, ни скорбные предчувствия, ни воспоминания… Вот в чем заключается мое открытие: я понял, что единственное, что люди уважают и перед чем преклоняются, — это вполне благородный поступок. Никогда никакой сделки со своею совестью! Только оставаясь верным своему слову, можно достигнуть успеха. Я уже по опыту знаю, что умею влиять на людей и что если я ослабею или впаду в скептицизм, то одновременно со мною пострадает и много других людей, потому что они развиваются вместе со мною».

* * *

Подобная самонадеянность была необходима Ницше ввиду нового угрожающего ему кризиса. Ученики Вагнера устроили своему учителю банкет, но Ницше, не желавший там показываться, отказался участвовать в нем. Он написал Вагнеру страстное письмо, тайный смысл которого Вагнер, может быть, и уловил:

«Семь лет тому назад я вас в первый раз посетил в Трибшене, и каждый год, когда в мае месяце мы празднуем день вашего рождения, я праздную день моего духовного рождения, потому что с того самого дня вы непрестанно живете внутри меня, как если бы вы были каплей новой крови, вошедшей в мои жилы. Эта кровная моя связь с вами не дает мне ни минуты покоя, она все время побуждает меня идти вперед, то поощряет, то унижает и укоряет меня, и я, может быть, даже ожесточился бы против вас за вечную душевную тревогу, если бы не знал, что только под вашим влиянием я могу идти по пути совершенства и духовного освобождения».

Вагнер немедленно ответил ему несколько напыщенными строками. Он рассказал ему о великолепных произнесенных в честь его тостах и о том, что он сам отвечал на них и сколько в его словах было каламбуров, милой чепухи и непроницаемых намеков, не поддающихся переводу.