Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души

Его выходку с нотами Брамса следует оценивать как преднамеренную (и успешную) попытку рассердить Вагнера: это было восстанием в миниатюре. После того как 15 августа Ницше уехал в компании Овербека, они с Вагнером не виделись вплоть до июля 1876 г., то есть почти два года. За этот промежуток времени его внутренний конфликт обострился. Здоровье его ухудшалось, и 2 января 1875 г. он написал Мальвиде фон Мейсенбуг письмо из Наумбурга, где в тот год справлял Рождество:

«Вчера, в первый день года, я заглянул в будущее и содрогнулся. Жизнь пугающа и враждебна – я завидую всякому, кто основательно и по-настоящему мертв».

Герсдорффу он написал в июне, что ему было так плохо – «головные боли самого мучительного свойства, длящиеся по многу дней и возобновляющиеся с интервалом всего лишь несколько суток, с частой многочасовой рвотой, не позволяющей мне что-нибудь съесть», – что доктор велел ему забыть о поездке в Байрейт на летние репетиции. Он просит Герсдорффа подготовить Вагнера к новости, что его не будет: «Вагнер разозлится; меня это тоже злит». Как уже говорилось, вместо Байрейта он уехал в Штайн, и нужно прочесть его письма оттуда к Роде, Герсдорффу и другим, чтобы уяснить его душевное состояние на тот момент. Это отнюдь не письма инвалида, и действия, описанные в них, – купание ранним утром в воде, чересчур холодной для других пациентов, двухчасовые прогулки перед завтраком – предполагают, что писатель не был настолько болен, чтобы присутствие в театре оказалось ему не по силам. Действительно, едва он прибыл в Штайн, как почувствовал себя намного лучше и к своему прежнему состоянию вернулся только по возвращении в Базель. Здесь к нему присоединилась Элизабет, которая решила поселиться в городе на время и обустроить дом для себя и брата. Домашний уют пришелся Ницше очень по вкусу.

Еще два события, происшедшие в 1875 г., способствовали его отдалению от Вагнера: публикация «Психологических наблюдений» Рее и прибытие в Базель Петера Гаста. (Настоящее имя Гаста было Генрих Кезелитц; он принял псевдоним, когда начал серьезно работать как композитор, и известен преимущественно под этим именем.) В декабре предыдущего года в офисе издателя Эрнста Шмайцнера, который впоследствии будет издавать и Ницше, Гаст встретил Овербека и решил поехать поучиться в Базель. Встреча с Ницше стала поворотным пунктом в его жизни. Поначалу студент Ницше, но постепенно стал его учеником, и, хотя его преданность не была столь самоотверженной, как обычно полагают (или как, вероятно, казалось самому Ницше), она была очень глубока, что может показаться немного нездоровым, особенно учитывая малую разницу в возрасте – Гаст был всего на семь лет младше своего кумира. Уже летом 1876 г. мы застаем его исполняющим обязанности личного секретаря Ницше, а к 1879 г. он уже просто обожал его. Нашими сведениями о чувствах Гаста в 1879–1881 гг. мы обязаны ряду писем, которые он отправлял своей австрийской подруге. В письме от 12 сентября 1879 г. Гаст сообщает, что он только что узнал, что Ницше находится на грани смерти. При этом известии он «плакал навзрыд». «Я никогда так не любил ни одного человека, как его, – пишет он, – даже своего отца… Я чувствую себя так, словно мой величайший долг – лечь и умереть с ним. Я не в силах описать это чувство». Большую часть 1889 г. он был единственной опорой Ницше, и тот активно пользовался его добротой, что можно оправдать только крайне отчаянным положением смертельно больного. Гаст то и дело терял терпение от его капризов и постоянно упрекал себя за это: «Ты знаешь, я сделаю для Ницше все, что смогу, – пишет он 15 марта, – ибо я не в силах даже смотреть на это и видеть столь замечательного человека беспомощным и покинутым». К октябрю здоровье Ницше немного улучшилось, и он, похоже, осознавал, как дурно обращается с Гастом: он пишет ему, что корит себя за свою чрезмерную требовательность в последнее время. Гаст пересказывает это своей австрийской подруге и добавляет: «В моральном отношении я стою намного ниже Ницше; я понимаю это из каждого написанного им слова: все исходит от великой души» (письмо от 22 октября). Его ощущение, что Ницше был исключительной личностью и что, отбросив все досадные мелочи, он действительно нуждался в помощи, всегда возвращало его к учителю и заставляло быть рядом и в прямом, и в переносном смысле. В последующие годы Гаст исполнял роль протоапостола культа Ницше, первого из немногих, и его деятельность в этом качестве еще предстоит оценить по достоинству. Нельзя отрицать то, что его понимание философии Ницше было минимальным, как и то, что он стимулировал в Ницше склонности, которые более мудрый человек попытался бы обуздать. Но все это с лихвой окупается тем, что он был для Ницше источником теплого одобрения, которое тот тщетно искал вокруг. Творческому писателю нужна критика, но нужен также и кто-то, кто верит в него и таким образом удерживает его веру в себя самого. Гаст верил в Ницше, в этом и заключалась добродетель для него как ученика.