Фрилансер

Суда может и не быть. Если Джонни её полюбит. Плотски. Отчаянно. Страстно. И будет любить её. Только её. И никого более. Галкин же полюбил Пугачеву плотски, отчаянно, страстно. Или тюрьма. Ярославна свою любовь не на помойке нашла. Любовь должна не только нападать, но и защищаться, отстаивать себя. Воду, например, Ярославна всегда отстаивает в банке на подоконнике. Осадок вниз, чистая вверх. А любовь людская не водица. Её отстаивать просто необходимо. За любовь приходится биться всегда.

Драгоценности он продаст. Ярославна поможет ему, сдаст, как фамильные. И у Джонни появятся деньги. На студию. Он хочет студию. Он мечтает о студии. И он студию получит. Ярославна поможет Джонни. Не перед чем не остановится. Уже помогает. Уже не останавливается. Расчищает дорогу топором. Дровосек любви. Вот кто она такая.

***

Хлебавши у двери Дениса несолоно, Кэрол поехала домой. Вернее, в съемную квартиру, которую по привычке называет домом. Квартира ей теперь не нужна, но проплачено и Кэрол не спешит вывозить майки. Она не барахольщица, все её имущество – на один Мазерати. А что в Мазерати не влезет, в гелендваген запихает. Или ГАЗель закажет. Кэрол не выпендрежная, просто не хочет обижать мужа. У нее ключ от Норильска, пусть и символический, а она ГАЗель заказывает. Позорище.

Каждый шаг свой она теперь согласует с Петром. Звонит и докладывает – куда пошла и когда вернется. Для безопасности, объясняет ей Пётр. Наверное, ревнует. Кому она нужна. Кэрол теперь в золотой клетке и каждый её шаг под контролем. Без уведомления ей и на параллельную улицу не свернуть.

От такой жизни у нее привкус металла во рту. Кэрол теперь то и дело жвачку с ментолом жует, ощущает себя женщиной, какой и должна быть любая женщина: богатая и беззащитная, которую есть, кому защитить.

Наконец-то она кому-то понадобилась. Как приятно!

Кто-то тратит время – да что там время – жизнь, отслеживает её передвижения, докладывает Петру.

Пётр слушает, вникает, тоже жизнь расходует.

И, хотя к интиму тяги по-прежнему нет, биение жизни появилось.

Она теперь в самой её гуще, в социуме. И этот социум – золотая клетка.

Не квартира, а космический корабль, когда космонавты умерли, а корабль летит. Паутины, правда, нет, но пылищи навалило. Настоящее уходит в прошлое в момент. Пройтись бы мокрой тряпкой, повернуть время вспять, да не дай бог!

Кэрол сокращает свое присутствие в прессе. Столько лет потрачено, чтобы в прессу влезть. Кэрол оставит лишь «Невыдуманные истории». Уже неделю она не садилась за компьютер, чем напоминает Джонни. И причина одинаковая – личная. Только у Кэрол жизнь взлетела вверх, а у Джонни вошла в штопор.

***

Лиза наэкономила на обедах, заняла у подружек. И купила…

– Джонни закрой глаза.

– Не закрою! Хочу смотреть, как ты раздеваешься.

– Другой сюрприз. Вытяни руки.

Джонни вытянул руки и закрыл глаза. Прохлада благородного металла позолотила безымянный палец правой руки.

– Нельзя заранее, плохой знак.

– Ты суеверный, а я – нет. Жизнь свою мы строим сами.

– Кольца должен покупать мужчина.

– Да, ладно тебе. У меня просьба. Выполнишь.

– Говори.

– Будем носить их дома, а уходя снимать. Надень мне кольцо и ты.

***

Кольца сняты. Теперь их место на полке в бархатной коробочке, сателлите счастья. Слово сателлит – значит "телохранитель" и "спутник". Для бархатной коробочки, которая будет храниться в нижнем ящике его стола, подходят оба определения.

Лиза не пользуется чужими запахами. Она выпорхнула из квартиры, оставив аромат чистоты и свежести, всегда сопутствующие ей сателлиты. Джонни прислонился к двери, закрыл глаза и втянул в себя воздух прихожей. Ему хочется набрать полную грудь, раз в пять больше, чем туда вмещается. Но, туда вмещается столько, сколько вмещается…

Вернувшись в комнату, Джонни позвонил Кэрол.

– Не обижайся.

– И ты прости за разбитый телефон.

– Свободна?

– Не поверишь, свободна. Петя на корте, я на Форде. Он мне машину подарил.

– Форд?

– Нет, это для рифмы: он на корте, я на Форде. Порш Кайен.

– Покатаешь?

– Ещё прав нет. Встретимся как обычно, в кафе Дениса. Я и его позову. Не против?

– Зови, конечно.

Оглядевшись в поисках Джонни, Кэрол обратила внимание, что в зеркалах она не активна. Послеобеденное солнце не высвечивает её формы, а искусственный свет кафе тускл. Или зеркала отдыхают, ведь отражение их работа, а о работе иногда надо забывать.

– Привет!

– Прости за телефон ещё раз. Сколько я тебе должна.

– С ума сошла!

– Пользуйся моментом, Джонни, называй любую сумму!

– Успокойся. Ты звонила Денису?

– Не берёт трубку.

– Кэрол, я решил сменить профессию.

– Что???

– Хочу заняться чем-то другим.

– Чем?

– Например, животных стричь. Очень прибыльное дело. Стану грумером.

– Это она тебя надоумила?

Так случалось и раньше. Когда нервы как струны, Кэрол читает его мысли.

– Джонни, ты бредишь. Договоримся так: я ничего не слышала, ничего не помню, а ты ничего не говорил. … Грумер. Ты не в себе! Посмотри мне в глаза.

Джонни смотрит Кэрол в глаза.

– Единственный раз в жизни я потеряла самообладание, когда разбила твой телефон. Теперь спокойна. Ты не посмеешь бросить фотографию. Не посмеешь!