Фрилансер. Битва за ареал

Итак, я, посетив купол с захваченным садиком, проверив, что и без меня там всё в полном поряде, связался с сеньором, и, тут же получив положительный ответ, помчался к памятнику Хемингуэю в знакомый скверик. И прибыл лишь на несколько минут раньше гостя; только сел, а тут силуэт его фигуры в конце аллеи нарисовался.

Сеньор не стал играть в конспиролухов, просто подошёл и сел рядом. После этого я активировал ключ подавления сигналов. Сеньор почувствовал, иронично хмыкнул:

— Ещё не наигрался в шпионов? Мне недавно показалось, ты этот этап перерос.

— И вам не болеть, сеньор Хименес, — поприветствовал я старика. — К сожалению, иногда обстоятельства сильнее нас. И как бы мы ни считали, что переросли некие штаны, мир подсовывает ситуации, когда мы снова достаём их из стирки и цепляем на себя, как бы нелицеприятно они ни выглядели и пахли.

— Я бы не назвал твою ситуацию настолько катастрофичной, как ты пытаешься нажаловаться. — Он первей меня активировал вихрь перед лицом, словно шторкой задёргивая губы. Я повторил его жест, навигатор навёл перед губами лёгкое зеркальное голографическое поле.

— Соглашусь. В нормальных условиях — да, происходящее неприятно, вызывает опасение, но ничего запредельного. Однако, к сожалению, я на этом свете не один. Но при этом как раз один и есть. И в одиночестве много не навоюю.

— То есть ты не веришь в тех, кто рядом, — понял меня сеньор. — Поэтому считаешь, что ты один, хотя вокруг тебя манго некуда упасть.

Что на это сказать? Всё верно, так и есть. Посидели, помолчали.

— Я люблю Мерседес, — перешёл я к деловой части разговора. — Возможно, вам не понять, да если честно я и сам толком ни черта не понимаю. Отношения с нею не то же, что с Фрейей, и тем более Изабеллой. Она… Она… — Я даже задохнулся от нахлынувших чувств. — Она другая. И в ней я не просто всегда уверен — в ней у меня никогда не было и не будет мысли сомневаться. Даже когда она совершала некие поступки, за которые я её ненавидел… — Вспомнилось, как она хладнокровно, у меня на глазах, воспользовавшись формальным поводом, пристрелила Пепе Толстого Бочонка.

— …Даже тогда я понимал, что она делает это мне во благо, а не потому, что высокомерно считает, что так будет лучше, — закончил я мысль. — Я готов провести с нею остаток вечности.

— А по сестрёнкам Веласкес скучать будешь? — поддел он. — Такая бешеная страсть к Изабелле… Вся планета в теме, следит и ждёт последнего итогового шага… Всякие танцы Снежных Королев…

— Есть вероятность, что Изабеллу заберу с собой, — снова выдал я сокровенные мысли, ибо решение было простым, а потому напрашивалось. Всё гениальное просто. — Но даже если нет… — Насупился и опустил голову. — Я готов к такому развитию событий, как разрыв.

— Потому, что она не боец, — снова прочёл меня сеньор.

— Возможно. Если она не сдастся, не примет новую реальность — я её не брошу. — Кажется, непроизвольно сверкнул глазами, и гуляющая, идущая вокруг памятника сеньора с палочкой, непроизвольно смотревшая в мою сторону, отшатнулась. — …Но если она добровольно останется… Переживу, сеньор Хименес.

— Да, задал ты задачку! — ругнулся он про себя. — Себастьян хорошо относится к младшей племяннице. Она вообще у Леи няшка получилась — её все любят. Но знаешь, всему есть предел. Многожёнство императорской семье не простят, даже если в вашей полигамной ячейке общества будет всё хорошо.

— Кому какое дело? — парировал я. — Одна — жена, другая — любовница, и с юридической точки зрения всё в шоколаде. Я женюсь на Мерседес, — снова вырвалось сокровенное. — Когда — не знаю. Но я однозначно женюсь на ней. У меня было видение. Видение на занятиях с людьми… Которые…

— «Двадцать шестые», — понимающе кивнул собеседник. — Знаю про них. Но не всё, предсказанное ими, сбывается.

— Потому, что мир работает сложнее, чем мы думаем, — пояснил я очевидное для себя, прошедшего у сеньоры Абигейл целый курс, но отнюдь не очевидное для окружающих, ждущих от экстрасенсов реальных чудес и волшебства. — Я абсолютно уверен, сеньор, Мерседес станет моей супругой, как бы долго ни бегала. И именно она — Изабеллу в видениях в белом платье и фате не видел.

— Как и кого бы то ни было ещё, — снова по моему тону и лицу понял недосказанное он. Задумчиво покачал головой. — Хуан, двоежёнство, любовницы… Ситуация сложнее. Гортензия тоже в тебя втрескалась, и это надо будет брать в расчёт. Да, ты не придаёшь вашим отношениям должного внимания, считаешь, раз её подвели к тебе как шпиона, подложили под тебя, то и относиться к ней надо как к неизбежному злу. Но что, если я скажу, что задача имперской разведки и конкретно Фернандо в её случае была иной? Не ты был главной целью операции по подкладке её под тебя. Ты — лишь средство достичь иных целей. И очень удобное, ибо никто не подкопается.

— Вы же взрослый человек и понимаете, сеньор Хименес, я только рассмеюсь на это, — парировал я.