From Prison to Promise

После того случая мы сделали перерыв. И вот как-то мы поужинали с Ред, а затем встретились с Заком, чтобы решить кое-какие делишки с травкой. После этого я направился домой.

События 9 апреля 1987 года были словно выстрел в голову. И они отправили меня с улиц за решетку. Длинная рука закона схватила меня и размазала по земле. Моя песенка была спета.

И вот я в тюрьме. Пророчество моей мамы сбылось. Она всегда повторяла: «Если ты не остановишься, тебя или убьют, или посадят.»

Я сам обрёк себя на такие неприятности. Настало время подумать, как мне жить дальше. Я мог позволить системе сожрать меня заживо, стать обиженным на весь свет афроамериканцем и винить в моих проблемах окружающих. Или же я мог принять свою ответственность.

Я твердо решил собрать то, что от меня осталось и преодолеть трудности. Я пообещал себе сделать что-то выдающееся, что-то, чем гордилась бы моя мама. Эти заповеди Букера Т стали моей философией, я не забывал их ни на один день. Разработать конструктивный подход к своему будущему, казалось, займет уйму времени. Но когда уже в первый раз в Блоке 2 я проснулся с твердой мыслью: в моей жизни обязательно будет что-то значимое.

9.

Внутри системы.

Шесть утра. Мое первое пробуждение в тюрьме. Это было как внезапная пощечина. Свет включился, появились охранники. Они были очень громкими, но я просто лежал на койке, открывал и закрывал глаза, пытаясь прийти в себя. Услышав ворчанье многих людей, я вспомнил, что в тюрьме. Но кошмар только начинался.

Да, я проспал всего пару часов. И то я больше не спал, а ворочался. Застелив койку, а затем отправился на завтрак. Что уж там, тюремная еда — дерьмо. Государство оплачивает для заключенных самые дешевые помои. В то утро обитателям нашего блока полагалась говядина под сливочным соусом на тостах. Мы называли ее дерьмо на дерьме. Выглядело как рвота, а на вкус еще хуже. В общем, я заглотил завтрак, после чего мне стало интересно, что будет дальше. Ответ пришел быстрее, чем я ожидал.

Появились охранники, которые начали отдавать резкие приказания, а заключенные недовольно разделились на две шеренги. Нас собрались выгнать в какое-то поле. Поле? Что за фигня?

Нас сковали и загрузили в большой грузовик. Мы покинули тюрьму, но проехали совсем недолго. С трудом выбравшись, мы снова выстроились на улице. Кстати, когда люди, скованные по рукам и ногам одними кандалами, пытаются вылезти из кузова грузовика, это напоминает падающие костяшки домино. Мы поднялись, выстроились. Я смотрел на восходящее солнце и начал потеть. Нас повели на какое-то огромное поле, добравшись до которого нас расковали. Все было как в фильме «Хладнокровный Люк». Нам вручили топоры и пилы, после чего сказали, что мы знаем, что делать дальше. Охраняли нас конные полицейские. Я не сразу понял, что от меня хотят, но быстро научился. Неподалеку был лесок и нашей задачей было его ликвидировать. Кругом были бревна, пни, в воздухе постоянно стояла древесная пыль. В общем, настало время для старого-доброго бесполезного изматывающего труда. Отлично.

Часами я рубил, пилил, выкапывал, тащил и толкал. Очень скоро мои ладони покрыли мозоли размером с монеты. Единственный перерыв был в полдень, когда нас снова загрузили в грузовик, вернули в Блок 2, где угостили отвратительным месивом из соевых бобов, приправленным овощами и кукурузой. Как только мы закончили эту трапезу, нас вернули на поле, где мы провели еще четыре часа. Что сказать, поняв на своей шкуре, что меня ждет, я не вдохновился оставаться там надолго.

Все то время, пока я размахивал топором, я не переставая думал, как бы найти решение этой проблеме под названием «труд». Короче, Букер, ты в дерьме, — думал я, — но ты сможешь выбраться. Вопрос только, как именно? Это стало моей мантрой, которую я твердил с раннего утра и до того момента, когда 16 часами позже я ложился спать. Одной из немногих радостей был товарищ, который у меня там появился. Его звали Батлер, он был из Далласа и сидел за наркотики. Он любил посмеяться над самим собой, как он попал за решетку, что наводило меня и на мысли о своей ситуации. Проведя лишь пару дней в поле, мы стали хорошими друзьями.

Как-то раз он позвал меня в свой угол камеры, где угостил своей версией чили, сыром и крекерами. «Бук, — сказал он. — Ты однозначно мой брат, только от другой матери.»

Я не мог понять, как такой сообразительный и харизматичный парень мог попасть за решетку? Но буду честен, я был рад, что он оказался в одно камере со мной. Без его добродушного отношения и его шуток я бы наверняка сломался очень быстро.

После ужина у нас было немного времени на отдых, и мне очень нравилось смотреть, как он играет в баскетбол. Естественно, мы ходили побросать мячик, чтобы как-то сбросить напряжение. Там Батлер оживал еще сильнее. Он постоянно кричал, раздавал советы, учил всех играть, отчего мне было ужасно смешно. Но самое сногсшибательное было то, что при этом он мог обыграть кого угодно!