Фронда. Блеск и ничтожество советской интеллигенции

Но терпения радикально настроенной национальной интеллигенции как всегда не хватало. Особые темпы перестройки общества подразумевали, на их взгляд, немедленное перерождение людей. Тот же Л. Каганович в своих «Памятных записках» пытается объясниться: «Мы преодолевали сопротивление проведению украинизации великодержавных националистических элементов. С другой стороны, приходилось бороться против украинских националистических элементов, требовавших форсирования украинизации с применением административно-насильственных мер, том числе и в отношении украинизации состава пролетариата…» (156). Сталин в письме в Политбюро ЦК КП(б)У успокаивал особенно рьяных: «Нельзя украинизировать сверху… это процесс длительный, стихийный, естественный». Увещевания не помогли, и хозяин взялся за кнут. Радикальная национал-интеллигенция Украины жестоко пострадала от неуемного желания продемонстрировать режиму своё вольнодумство и обособленность. Их обманутые надежды обернулись негодованием и яростью.

Когда пришли нацисты, различные регионы Украины и воспринимали их по-разному – от едва советизированного Львова до пролетарского Донбасса, но националистическая интеллигенция (что уцелела в тридцатые годы) везде встречала их как освободителей от коммунизма. Достаточно почитать оккупационные газеты того времени, чтобы заметить насколько охотно сотрудничала эта часть украинской интеллигенции с оккупантами. Судоплатов-младший: «Отец всегда подчеркивал, что этот авантюризм, граничащий с фарсом, всегда являлся отличительной особенностью сторонников “самостийной Украины” выходцев из ее центральных и восточных областей, в отличие, от “западняков”, авантюризм которых всегда был густо замешан на патологической жестокости и фанатизме» (157). И доныне национал-патриоты находят оправдания единомышленникам – как своим предшественникам-коллаборантам, так и нынешним крайностям построения мононационального государства.

После окончания жестокого сталинского правления практика партийного заигрывания с националами продолжилась: «Как-то Хрущев принимал участие в пленуме ЦК компартии Украины…

На пленуме, не помню кто, начал свою речь по-русски. Никита Сергеевич перебил его:

– Разве вы не знаете украинского языка? Работаете-то на Украине!

Нетрудно понять, какой отклик нашла эта реплика в сердцах националистически настроенных участников пленума и особенно у тех, кто исподволь вел пропаганду за “незалежную Украину”» (158).

При том, что огромное количество советских руководителей – это выходцы именно из Украины, национальная интеллигенция ощущала себя в загоне. Виноватыми, как всегда, оказались москали и евреи. Это даже не злобная буржуазная пропаганда, скорее – стереотипы крестьянского мышления, мифология села, откуда они недавно приехали, и которое воспринимает космополитическую городскую культуру враждебно, как чуждый человеческой природе индустриальный ад.

Сочетание застарелых предрассудков и противоречивой национальной доктрины коммунистической партии давали любопытнейшие результаты. Шокированный И. Эренбург, едва облегченно вздохнувший после антикосмополитической кампании, описывает проделки киевских интеллектуалов в 1960-х годах: «Украинская Академии наук выпустила книгу “Иудаизм без прикрас”. Книга относилась к антирелигиозным и на украинском языке рассказывала читателям о противоречиях и корыстности иудаизма… Я долго разглядывал рисунки. Они напоминали журнал гитлеровца Штрeйхера, положившего свою жизнь на изобличение евреев… Поведение носатых евреев показано в книге своеобразно: они поклонялись сапогу гитлеровцев, и носатый Бен-Гурион договаривался в Освенциме с эсэсовцами в то время, как там страдал человек с явно не еврейским носом…» Можно только представить возмущение писателя, который продолжает свой рассказ: «Другое, еще более расистское произведение – “Дорогами жизни” – было напечатано в журнале “Днiпро”. Там описываются козни рода Ляндеров против украинского народа. Родоначальник Исаак Ляндер нашел “гешефт” – получил у поляков в аренду несколько православных церквей, этот “нехристь”

обирал украинцев. Внук Исаака Хаим Ляндер учел перемену обстановки: “Зачем раздражать гоев, если можно потихоньку спаивать их и обирать до последней нитки?” Гайдамаки сожгли корчму. “С той поры в семье Ляндеров украинцев не называли иначе, как “эти проклятые хохлы”. Наш современник Соломон Ляндер становится сначала бундовцем, а потом большевиком и работником ГПУ…» (159).

Ну, в общем-то, сейчас подобных произведений хоть пруд пруди, и местных интеллектуалов они не коробят. Взять хотя бы роман «Черный ворон», щедро увенчанный лаврами и получивший Шевченковскую премию. Ну, и что, что он человеконенавистнический? Зато «национальный».

XI